В.А.Сухомлинский

«Добрая половина забот — о здоровье детей»

Рассказ о замечательном педагоге, создавшем школу радости и здоровья

Нельзя повторить «опыт В.А.Сухомлинского», потому что педагогика — это не химия и каждый ищущий педагог самобытен. Но можно немного приоткрыть дверь мастерской искусного ваятеля и с радостным волнением наблюдать, как творится счастливая школа, где, набирая добрые знания и умения, ребятишки крепнут физически, психически и нравственно. Многие тысячи людей, побывавших в гостях в Павлыше у В.А.Сухомлинского и увидевших своими глазами «Школу радости», увозили с собой «секреты» его педагогики. Вот запись одного из посетителей, известного педагога, директора Московской школы (а в те годы директора Челябинской школы) В.А.Караковского: «Павлышская средняя школа должна быть переименована в университет! Мы говорим это с полной ответственностью: чувство удивления и восхищения охватывает здесь каждого, кто хоть немного любит детей, школу. Самое сильное впечатление производит сам директор школы Василий Александрович Сухомлинский. Нам еще не приходилось встречать столь замечательного педагога в самом высоком и благородном значении этого слова».

Так в чем его педагогические «секреты»? Он не делал из них тайны, щедро делясь с коллегами.
Наверное, в жизни каждому пришлось испытать чувство глубокой благодарности к врачу, исцелившему нас или наших близких от тяжелого недуга, к людям гуманнейшей из профессий. Но согласитесь, было бы не менее гуманно, если бы врач легкой и умной коррективной помог бы вашему организму, гениально задуманной самовосстанавливающейся системе, вообще не болеть. Как говорится: «зачем лечиться, если можно болезнь в тело не пускать».

Неверящие твердили: » Нет такой силы, которая победила бы «школьные болезни»: нежелание учиться, зубрежку, конфронтацию родителей и учителей, страх «двойки», школьную «дедовщину», ухудшение здоровья с каждым классом, противостояние учащихся и педагогов и сотню других «болячек». Но Сухомлинский и не боролся с ними. Он их предупреждал, он не пускал их в тело школы, он был искусным мастером профилактики. А если школьный организм здоров, то учение радостно и детям, и учителям. «Я на каждый урок иду с удовольствием» — произносит старый павлышский учитель (32 года стажа). Многим кажется непонятным такое расточительство сил, такая «роскошь»: с родителями начать заниматься за 2 года до  поступления их ребятишек в школу, а дошколят за год пригласить в «Школу под Голубым Небом». Но у Сухомлинского мудрое дальновидение: » … в своей работе мы не делаем ничего, что не имело бы практической отдачи, т.е. в конечном счете, не облегчало бы нашей многотрудной работы. В том то и дело, что все эти заботы о воспитании дошкольников окупаются сторицей. Благодаря именно этим заботам нам легче работать, мы не знаем многих трудностей, которые в других школах — мне это известно: буквально не дают возможности организовать нормальный учебно-воспитательный процесс. У нас нет таких трудностей как недисциплинированность школьников, нежелание учиться. Мы практически не знаем наказаний в той форме, в какой они в школах применяются».

Профилактика, наверное, менее заметна, менее эффектна, чем лечение. Но эффекты были совершенно чужды Василию Александровичу. По рассказам людей, близко и хорошо его знавших, трудно представить себе человека более равнодушного к тому, что принято называть славой. Как же удалось скромному с добрыми и чуть грустными глазами израненному человеку свершить гигантский труд, посильный нескольким десяткам, а может быть и сотням людей? В чем его секреты?
«Что было главным в характере Василия Александровича, — вспоминает Анна Ивановна Сухомлинская, вдова учителя, — что дало ему возможность сделать так много за сравнительно короткий период времени? В первую очередь — необыкновенное трудолюбие. Трудился же он самозабвенно. В последнее десятилетие у него не было отдыха в обычном нашем понимании. Не было выходных, праздников, отпусков — их он отдавал творчеству. Спешил жить в самом высоком смысле слова. Стремился сделать как можно больше, чтобы передать плоды своего опыта, свои мысли другим. Второй особенностью его характера была внутренняя собранность. Он был духовно сильным, волевым человеком. Внешне мягкий, медлительный, подчас застенчивый, особенно в обществе малознакомых людей, он таил в себе столько жизненной энергии, что сила ее позволяла ему сделать, казалось, невозможное…»

Мы знаем, что свой трудовой день начинал он до рассвета. В 4-5 часов утра покидал он квартиру, входил в свой маленький кабинет директора и работал до восьми часов — обдумывал свои книги и статьи, писал их четким, мелким, неторопливым почерком… В 8 утра он открывал другую дверь кабинета, в противоположной стене, и выходил прямо в школьный коридор, навстречу детям. Так продолжалось двадцать лет. Почитайте непременно маленькую книжечку «В.А. Сухомлинский о воспитании», талантливо скомпонованную составителем и автором вступительных очерков С.Л.Соловейчиком. Он пишет: «Иногда кажется, что силы его были неисчерпаемы, а запас времени — вдвое или втрое больше, чем у любого человека».

О какой бы стороне школьного дела ни заходила речь, всегда видим мы полную отдачу сил, словно эта часть работы — единственная, словно никаких других забот у Сухомлинского не было. Когда разговариваешь с учителями Павлышской школы, то создается впечатление, будто Сухомлинский вообще больше ничем не занимался — только учил учителей. Если он идет на уроки, то на 10-15 уроков подряд, не иначе, и разбирает сначала каждый урок, потом всю «систему уроков» вместе. Если начинает учить молодого учителя, то посещает и разбирает его уроки, составляет для него задания, дает ему — одному! — собственные открытые уроки, готовясь к ним так же, как если бы он ждал сорок учителей, и делает это не год, не два, не три — в течение шести — восьми лет! Если Сухомлинский разговаривает с учителем, то не торопясь, иногда часами, а если берется руководить научной работой учителей, то почти все учителя оказываются авторами научных статей… Да еще в школе издается рукописный журнал педагогических работ учителей, и он его редактор. Но ведь точно с такой же кропотливостью, серьезностью и абсолютной требовательностью к самому себе он воспитывал класс, создавал и вел все сложное школьное хозяйство, давал уроки, писал книги и статьи, работал с родителями…»

И еще один «секрет» В.А. Сухомлинского: он полностью солидарен с А.С. Макаренко в отрицании пользы «уединенного средства». Для школы губительны мода, крайности, перекосы. Все многочисленные педагогические звенья связаны между собой, гармоничны, эстетичны. Везде мера, неспешность, последовательность и основательность. Высказывается лишь обдуманное годами, обоснованное наукой и проверенное практикой.

В.А.Сухомлинский обладал редким даром сочетания глубоко научного предвидения с мастерской педагогической технологией. За два десятилетия, работая директором и учительствуя, он написал более тридцати книг, сотни научных и публицистических статей. С неиссякаемым интересом ко всему новому изучает передовой советский и мировой педагогический опыт. В то же время, заинтересовавшись проблемой преступности несовершеннолетних, Сухомлинский досконально изучает множество (460!) уголовных дел, встречается со многими «героями» пухлых судебных папок. Сухомлинскому верили, потому что он высоко нес знамена, под которые призывал. Необыкновенная принципиальность, честность, целенаправленность, гражданственность, щедрость (практически все гонорары ушли на создание школьных библиотек в Павлыше и других школах области) и высочайший профессионализм.

Блестящее и проникновенное знание родного украинского языка и литературы. Безмерная любовь к русскому языку. «Я глубоко и нежно люблю русский язык, пишу на русском языке, наизусть знаю «Евгения Онегина» и «Кому на Руси жить хорошо», «Мертвые души» и «Слепого музыканта», «Записки охотника» и «Степь», много страниц Толстого и Достоевского, добрую половину стихов Тютчева и Никитина, Маяковского и Есенина, Ахматовой и Твардовского… Для меня русский язык неисчерпаемый источник мысли, чувств, стремлений: когда мне трудно или невыносимо больно, я начинаю читать по памяти великие произведения русской литературы и в этом нахожу не только успокоение, но и большой подъем душевных сил. На Фронте я мог носить в полевой сумке одну-единственную книгу, и этой книгой был томик «Избранного» И.С.Тургенева. Но счастье этого духовного общения с русской культурой органически связано для меня с тем, что есть у меня родной язык — украинский: с молоком матери, с ее колыбельными песнями, со словами родной речи вошло в мое сердце чувство любви к отчизне…» Добавим: Сухомлинский читал в подлиннике немецкие, польские, чешские, болгарские, английские, словацкие, японские, французские и испанские издания. Говорят, что он мог преподавать все школьные предметы с первого по десятый (тогда последний) класс.

И действительно, читаем в его замечательной книге «Сто советов учителю»: «Мне приходилось за свою долгую педагогическую жизнь преподавать почти все предметы учебного плана средней школы (за исключением черчения)…» Можно не сомневаться, что на самом высоком уровне преподавал бы Василий Александрович и черчение. Будучи филологом, он перерешал все задачи старшеклассников по математике. Изучение любого предмета проходило у него на высоком познавательно-интеллектуальном уровне с замечательным подбором литературы для внеклассного чтения, что давало большой подъем интенсивности мышления ребят. «Они буквально засыпали меня вопросами: что? как? почему?..» Не было ни одного ответа, который бы оценивался баллом ниже «4». А где же «двоечники», те, кому трудно учиться? Их разве нет в Павлышской школе? Есть. В самом начале обучения. Но их излечивают кропотливым, уникальным по своей доброжелательности учительским трудом и терпением.

«Вялость, инертность, хилость нервных клеток коры полушарий головного мозга можно излечить удивлением, изумлением, как вялость мускулов излечивают физическими упражнениями. Трудно сказать, что происходит в голове ребенка, когда перед ним открылось что-то изумившее, удивившее его. Но сотни наблюдений привели к выводу: в момент удивления, изумления вступает в действие какой-то могучий стимул, как бы пробуждающий мозг, заставляющий его усиленно работать. Я никогда не забуду маленького Федю. Мне довелось его учить пять лет — с 3-го до 7-го класса. Камнем преткновения для него были арифметические задачи и таблица умножения. Я убедился, что ребенок просто не успевает запомнить условия задачи, в его сознании не успевает сложиться представление о предметах, вещах, явлениях, положенных в основу условия. Как только ребенок мысленно пробует перейти к последующему, забывает предыдущее. Дети, в чем-то похожие на Федю, были и в других классах, хотя их было, в общем, и не так много. Я составил специальный задачник для этих детей: «Задачник для рассеянных и невнимательных». В нем около двухсот задач, взятых главным образом, из народной педагогики. Каждая из этих задач — это удивительный рассказ. Подавляющее большинство из них не требует арифметических действий; решить такую задачу означает, прежде всего, размышлять, думать. Сперва мы просто читали задачи, как маленькие увлекательные рассказы о птицах и животных, насекомых и растениях. Прошло немало времени, пока Федя понял, что рассказы — задачи. Над одной из самых простых мальчик задумался и с моей помощью решил ее. Его изумила простота решения. «Значит, каждую из этих задач тоже можно решить?» — спрашивал Федя. Он целые дни не расставался с задачником. Каждое решение переживал как большую победу. Решенную задачу переписывал в специально заведенную для этой цели общую тетрадь, рядом с текстом рисовал задачу — птиц, животных и растения. Для Феди я укомплектовал специальную библиотеку. В ней было около ста книжек и брошюр, которые мальчик читал с 3-го по 7 класс. Потом была создана другая библиотечка (около двухсот книжек), которой, кроме Феди, в течение двух лет пользовались еще три ученика. Одни книжечки и брошюры имели прямую связь с содержанием того, что изучалось на уроках, в других  непосредственной  связи  не  было, и их чтение я рассматривал как своеобразную гимнастику ума. Уже в 5 классе успеваемость Феди выровнялась: он стал решать такие же арифметические задачи, как и другие школьники. В шестом классе у мальчика неожиданно появился интерес к Физике. Федя стал одним из активистов кружка юных конструкторов. Чем больший интерес вызывал у мальчика творческий труд, тем больше он читал».

О своих знаниях и умениях В.А. Сухомлинский пишет скупо и неброско; как будто так и должно быть.
«В «Комнате сказки» я впервые прочитал ребятам повесть о Робинзоне Крузо, «Приключения Мюнхгаузена», «Путешествия Гулливера», «Сказку о царе Салтане», рассказ «Янко-музыкант». Мы прочитали все сказки Х.Андерсена, Л.Толстого, К.Ушинского, братьев Гримм, К.Чуковского, С.Маршака. Наше чтение было своеобразным: сказки и рассказы, названные здесь, я знал наизусть. Книгу я брал только для того, чтобы показывать малышам иллюстрации». «Я написал хрестоматию «Думы о человеке». Это короткие рассказы и сказки, вызывающие у детей раздумье о человеке, сочувствие его горю и несчастью»

Писал Сухомлинский и стихи. Сам или в соавторстве с учениками. В архиве этого удивительного человека хранится и рукописная поэма на 3600 строк. Он создал «Золотую библиотеку отрочества». Это ценнейшие книги, предназначенные специально для подростков (360 названий). Книжный океан безбрежен. Сухомлинский с огромной требовательностью отбирал то, что необходимо обязательно прочитать в годы отрочества.

Василий Александрович еще и незаурядный художник. «Опыт убедил меня, что на уроке истории, особенно в 4 и 5 классах, очень большую роль играет сюжетный рисунок, который рождается на доске в процессе рассказа. Например, рассказывая о восстании Спартака, я изображаю на доске лагерь восставших на вершине горы». Нет ни одного дня без рисунка у малышей. Рисуют дети. Рисует учитель.

«Мы создали маленькую библиотечку книжек-картинок. К сожалению, в книжных магазинах не удалось найти ничего хорошего, и мне самому пришлось рисовать и писать книжки».

Для полноты картины, скажете вы, учитель должен быть еще и музыкантом. И не ошибетесь. В «Школе радости» он мечтает вместе с дошколятами: «…будем из года в год брать из сокровищницы музыкальной культуры самое лучшее, создадим «музыкальную комнату», в которой будем наслаждаться красотой, созданной природой и человеком. Будем петь, будем учиться играть на скрипке и фортепиано, но это в будущем, а пока что будем играть на нашей нехитрой свирели. В пасмурный день мы пошли в рощу, вырезали из бузины свирель. Отшлифовали ее, прорезали дырочки. Я заиграл мелодию украинской народной песни о веселом пастушке. Трудно передать словами восторг, охвативший детей».

Везде: в лесу, теплице, столярной мастерской дети с радостным удивлением открывали, что учитель не только многое знает, но и много умеет. И даже такое : «…у нас возникло звено «смелых и бесстрашных». В него вошли все мальчики, а через, некоторое время к ним присоединились и отдельные девочки. Я придумывал игры и развлечения, требовавшие силы воли, смелости, бесстрашия. На берегу пруда мы нашли высокий обрыв. Обследовали дно, оно оказалось безопасным. В знойный июльский день ребята пришли сюда покупаться. Я показал, как прыгать с обрыва и управлять собой в полете».

А теперь о главном «секрете» учителя В.А.Сухомлинского. «Что самое главное было в моей жизни? Без раздумий отвечаю: любовь к детям». «Высокая миссия педагога для меня в том, чтобы быть творцом детского счастья. Врачевателем и исцелителем детских душ, чтобы в сердце человеческом не поселилось горе и страдание…»

«Три тысячи семьсот страниц в записных книжках, которые я веду всю свою учительскую жизнь. Каждая страница посвящена одному человеку — моему ученику…» Откроем лишь одну из них и мы почувствуем, с каким бережением В.А.Сухомлинский вел по жизни каждого школьника. » Был у меня умный, но своенравный воспитанник Юра. Как тонкий стебелек тростника чуток к малейшему дуновению ветерка, так он, Юра, был чуток к правде и лжи, честности и бесчестию. Принес я в комнату мысли несколько книжек о дальних странах, о природных явлениях. Загорелись глаза у Юры, Когда он увидел яркую, красочную обложку книги о морских глубинах. Он попросил почитать, и когда я дал ему книгу, мальчик с волнением спросил: «А когда прочитаю, еще дадите?» «Конечно, — ответил я. Хоть и каждый день читай по книге». Я неосмотрительно преувеличил: книг о дальних странах, о морских глубинах, о тропических лесах и арктическом безмолвии, о необыкновенных приключениях у меня в ту пору не хватило бы на каждый день. А Юра как раз через день принес книгу и попросил новую. Несколько недель прошли незаметно. Но полка с книгами, заинтересовавшими Юру, была небольшая. И вот пришел день, когда тревожная мысль лишила меня покоя: что же будет через неделю? Ведь, мальчик, пятиклассник Юра, и представить себе не может, что запас книг у меня вдруг исчерпается. Что же будет, когда он поймет, что я обманул его? Дело не только в том, что наша дружба распадется. Не только в том, что я не увижу больше в своей маленькой комнатке доверчивых детских глаз, не услышу вопроса: «А у вас еще много книг?» Дело в том, что я потеряю власть над душой этого своенравного ребенка, обладающего, в этом я был убежден, единственным в мире, неповторимым характером: тяготением к людям, у которых слово не расходится с делом в мельчайших деталях. И вот пришел день, когда я отправился из своего далекого села в путешествие по городам — Харькову, Полтаве, Киеву. Я истратил двухмесячную зарплату, но возвратился домой радостный. Еле донес связки с книгами. Боялся попасть на глаза Юре. Три года учился Юра до окончания 7-го класса (тогда была семилетняя школа), и три года я каждый день думал о том, какую интересную книгу я дам ему прочитать. Я чувствовал, что мальчик думает не только о содержании прочитанной книги. Он как бы судит по книгам о том, кто читает эти книги. Вдумчивый, требовательный, он был в те годы моим судьей. Чем глубже был смысл прочитанной книги, чем интереснее была наша беседа, тем больше тянулся он ко мне, тем больше радости давали мне минуты и часы бесед».

Можно себе представить, как многогранна, основательна и тонка была работа по охране здоровья детей, если этот великий труженик и истинный гуманист внес в свои записи строки: » Добрая половина забот — о здоровье детей». К сожалению, в газетной статье удастся лишь наметить ориентиры этого благородного труда, с надеждой приобщить к опыту бережения ребят всех, кому это дорого. Конечно, прежде всего, совместные действия, союз взрослых: учителей и родителей. Педагоги: «Наш коллектив создавался постепенно. Подбирали людей по следующему принципу: во-первых, моральное право учить и воспитывать детей; во-вторых, трудолюбие; в-третьих, любовь к детям, вера в то, что каждый ребенок, с какими бы трудностями не было сопряжено его воспитание, может стать хорошим человеком. Если у человека все это есть, не страшна его методическая неопытность как преподавателя; пробелы в знаниях тоже на первых порах не страшны, если человек трудолюбив и одержим жаждой знаний, он может продолжать учебу, работая в школе, Если же у человека нет веры в ребенка, если он ноет, разочаровывается при малейшей неудачи, если он убежден, что из ребенка «ничего не получится», такому человеку нечего делать в школе: он будет только калечить детей».

«Вопрос о том, соответствует или не соответствует человек званию педагога, оставаться ли ему в нашей школе или уйти решается строго коллегиально — решением педагогического совета — с обязательным соблюдением правила: решение коллектива по столь важному вопросу считается действительным, когда оно принято единогласно, т.е. когда и сам товарищ, судьба которого решается, убедится, что педагогический труд не является его призванием». Так 20 лет создавался коллектив единомышленников. «Без морального одобрения всеми педагогами моей директорской работы я бы не остался в школе ни одного дня».

В.А.Сухомлинский в своей книге-напутствии «Сто советов учителю» (295 стр.) отобрал главные. Постараемся среди них найти главнейшие. «Среди того фонда воспитательных средств, которые есть в распоряжении педагога, — его власть над детьми — наиболее нужное, наиболее общее, всеобъемлющее и в то же время наиболее острое и небезопасное средство. Это резец, которым можно произвести тончайшую, незаметную операцию, но можно и разбередить рану. С каждым годом я все больше убеждался, что власть над детьми — это одно из наиболее трудных испытаний для педагога, это критерий, показатель его педагогической культуры».

«Властвуя над миром детских мыслей, чувств, переживаний, нельзя ни на минуту забывать о том, что у каждого ребенка есть добрая воля, добрые намерения. Никакого крика, никаких угроз, никаких попыток уязвить детское сердце. Нельзя превращать детское сердце в пугливую птичку, которая забилась в угол клетки и ждет расправы. Моя власть над ребенком оправдана и мудра до тех пор, пока я обращаюсь к добрым и деятельным силам его ума и сердца». «Когда один человек безгранично доверяет другому, он в какой-то мере становится беззащитным. Я всю свою педагогическую жизнь думаю над этой истиной. Доверие ребенка к хорошему педагогу как раз и бывает безграничным. Когда ребенок переступает порог школы и становится вашим питомцем, он безгранично верит вам, каждое ваше слово для него — святая истина, вы для ребенка — высший образец мудрости, разума, моральности. Дорожите доверием, а значит — беззащитностью ребенка».

«Есть у Ф.М.Достоевского прекрасные слова: «Войдем в зал суда с мыслью о том, что и мы виновны». Войдем в дивный мир детства с горячим сердцем, в котором живет, трепещет пульс детской жизни. Мудрость власти педагога — это, прежде всего, способность все понять. И если вы хотите войти в чудесный дворец-детство, с его особыми законами, усвойте, прежде всего, ту истину, что у ребенка никогда не бывает желания нарочно чинить зло. Не торопитесь объявлять детские шалости злоумышленным нарушением порядка, детскую невнимательность — нерадивостью. Поймите, что детские шалости, невнимательность, забывчивость — все это было, есть и вечно будет. Все это нужно понять: не ломать, а старательно, мудро исправлять и направлять. Пытаясь что-то в ребенке сломать, да еще с помощью коллектива, — вы ломаете детское доверие к себе. Вы толкаете ребенка на то, что он начинает защищаться непокорностью, нарочитым (не злонамеренным!) непослушанием, своеволием, стремлением делать наперекор вашим советам и требованиям. Все это проявляется там, где детское доверие к вам дало трещину». «Вот солидный учитель (с двенадцатилетним стажем) привел на перемене в учительскую маленького пятиклассника и «допрашивает» его: — Почему ты смеешься на уроке? Неужели пионер имеет право так себя вести? Мальчик молчит. Он и не может ничего сказать. И вообще, было бы удивительно, если бы вдруг пятиклассник ответил учителю в том тоне, в том стиле, в каком поставлен вопрос. Ученик чаще и сам не знает, почему он смеется, но учитель не может этого не знать». » Чем чаще в годы детства и отрочества человек был в роли подсудимого, тем равнодушнее он будет к суду людскому в зрелые годы. Детские ошибки в преобладающем большинстве случаев не нужно делать предметом обсуждения коллектива». «Вообще не делайте из детских шалостей беду, не тренируйте детских чувств на сопереживании горя, которого, по существу, не было бы, если бы вы сами его не вызвали». «Если ребенок делает что-то не так, как огня бойтесь сильных, волевых средств влияния на него. Сильные средства свидетельствуют о вашем бессилии. Не допускайте, чтобы в вашу лабораторию гуманизма ворвался стук кулака по столу и окрик. Пусть не привлекает вас перспектива увидеть подвижного, смелого, вечно неугомонного шалуна угасшим и угнетенным, с печальными глазами, согнутым и несчастным. Плохая это перспектива!

Как наивысшую ценность берегите гордость, неприкосновенность личной чести ребенка. Помните, что шалун, у которого обо всем есть собственное мнение, на все существует свой взгляд, — это ваше счастье; а безвольный, как тень, воспитанник, у которого собственные мысли выбиты из головы вашими сильными средствами влияния, человек, который безмолвно во всем подчиняется вам, — это ваше несчастье». «Если у вас вызывает досаду и сердцебиение каждая детская шалость, если вам кажется: вот они, дети, уже дошли до предела, вот надо делать что-то такое чрезвычайное, предпринимать какие-то «пожарные» меры — семь раз взвесьте, быть ли вам педагогом. Вам не быть воспитателем, если у вас будут бесконечные конфликты с детьми».

«Краеугольный камень педагогического призвания — это глубокая вера в возможность успешного воспитания каждого ребенка. Я не верю в то, что есть неисправимые дети, подростки, юноши, девушки. Ведь перед нами существо, которому только открывается мир, и в нашей власти сделать так, чтобы ничто не подавило, не искалечило, не убило в маленьком человеке хорошего, доброго, человеческого». «Ваш рояль и ваша нотная тетрадь, где вы пишите музыку детства, ваша дирижерская палочка, которая повелевает мелодиями, — это очень простая и в то же время очень сложная вещь — оптимизм. Нет в ребенке ничего такого, что требовало от педагога жестокости. А если и возникают пороки в детской душе, то это зло вышибается, прежде всего, добром, Мне ненавистна скрипучая подозрительность по отношению к детям, ненавистна формалистическая регламентация требований и запрещений. Оптимизм, вера в человека — неисчерпаемый источник творческой энергии, нервных сил, здоровья воспитателя и воспитанника. Не давайте прорасти в своей душе семени неверия в человека, подозрительности. Неверие в человека, каким бы маленьким, незначительным оно ни было в начале, разрастается в то, что я — поскольку здесь речь идет о здоровье физическом и душевном — назвал бы страшной раковой опухолью недоброжелательности. Недоброжелательность — мать озлобленности, а озлобленность — это уже, образно говоря, острый шип, постоянно делающий уколы в самые чувствительные уголки сердца, изнуряющий душу, ослабляющий нервы».

«Пуще огня бойтесь малейшего злорадства». «Самую напряженную ситуацию, которая может вызвать иногда очень длительное раздражение, можно разрядить, если вы обладаете чувством юмора. Веселого, не унывающего, не впадающего в отчаяние учителя дети любят и уважают уже потому, что они народ веселый, обладающий чувством юмора». «Доброжелательность, разумная доброта — вот что должно быть атмосферой жизни детского коллектива, главным качеством взаимоотношений педагога и детей. Какое это прекрасное слово и, вместе с тем, какое это глубокое, сложное, многогранное человеческое отношение — доброжелательность. Если она взаимна — человек открывается навстречу человеку всеми глубинами своей души. Я тысячу раз говорил и буду твердить до смерти, что взаимная доброжелательность учителя и детей — это те тончайшие нити, которые соединяют сердца и благодаря которым — заметьте, это исключительно важно в нашем педагогическом труде — человек понимает человека без слов, чувствует тончайшие движения души другого человека. Многие годы работы в школе твердо убедили меня, что если я доброжелателен к детям и воспитал у них доброжелательность, они щадят мое сердце и мои нервы, понимают, когда у меня тяжело на душе, когда мне трудно даже говорить».

Родители. «Исток успехов — наша совместная работа с семьей. Она играет исключительно важную роль. Мы не диктуем семье: делайте вот так, беспрекословно выполняйте наши требования. Дело как раз в том, что мы, как два работающих рядом скульптора, имеем одинаковое представление об идеале и действуем в одном направлении. Ведь в творении человека исключительно важно, чтобы у двух скульпторов не было противоположных позиций. Не трудно себе представить каково будет школьнику, если один из скульпторов или, еще хуже, оба не будет замечать действий другого или разрушать сделанное напарником. Узенькие плечи ребенка не могут выдержать противоборства двух таких мощных сил как семья и школа». В лучших педколлективах существуют, так называемые, «Университеты педагогических знаний для родителей». В.А.Сухомлинский решил, что более скромным будет название «Педагогическая школа для родителей*’, хотя курс психологии и педагогики в Павлышской школе рассчитан на 250 часов, что значительно превышает университетскую программу. Занятия два раза в месяц. Проводят их директор, завуч, наиболее опытные учителя. «Нам удалось добиться того, что родительскую школу посещают 95-98% родителей. Примерно из 25% семей на занятия родительской школы приходят и мать и отец. Получается, что родители после 2-3 лет дошкольного отделения родительской школы потом в течение 4-х лет посещают младшее школьное отделение, 3 года учатся в подростковом отделении и 3 года — в юношеском (8-ой класс у нас относится к юношескому возрасту). Сколько-нибудь успешная воспитательная работа была бы совершенно немыслима, если бы не система педагогического просвещения, повышения педагогической культуры родителей». «Нет ничего сложнее и противоречивее школьного семейного воспитания; оно насыщено тысячами конфликтов, которые надо умно, умело, тактично, без крика и суеты разрешать. Никогда не забывайте, что, начиная говорить с родителями об их детях, вы как бы заставляете их посмотреть в зеркало. Как же отнесется к вашим словам человек, если вы скажете ему: смотрите, какой вы уродливый… Этот совет нм в коей мере не означает, что острые углы в воспитании надо обходить и сглаживать. Наоборот, неудачи одних могут быть уроком для других. Но о плохом надо говорить не шельмуя, не унижая при этом человека. Чаще всего, когда приходится на миру говорить о плохом, мы не называем фамилий родителей, допустивших ошибку, оплошность». Не миновали все человеческие беды и семей павлышских школьников, только были они еще помножены на раны страшной войны. Ведь пост директора школы занял Василий Александрович в 1947 году, на земле бывшей «под немцем».

Верный своей тактике «заранее и исподволь» Василий Александрович мудро сближает родителей и педколлектив еще до поступления ребенка в школу (за 2-3 года), еще до возникновения любых возможных конфликтов. Да и какие могут быть конфликты, когда Оксаны и Васильки еще ходят в детский сад или сидят дома, а доброжелательный и спокойный директор советуется с вами, как сберечь здоровье ваших чад?

«В пище многих детей не хватало важных веществ, необходимых дик укрепления организма, предотвращения простудных заболеваний и нарушений обмена веществ. Только в 8 семьях был мед, а мед — это, образно говоря, кусок солнца на тарелке. Я беседовал с родителями, убеждал их в том, какое большое значение для здоровья детей имеет употребление меда. Уже в конце сентября 13 родителей приобрели по одной-две семье пчел. Весной пчелы были уже в 23 семьях». «Осенью я посоветовал матерям запастись на зиму вареньем из шиповника, терна и других богатых витаминами плодов. Пришлось поговорить с родителями также о том, чтобы каждая семья имела достаточное количество плодовых деревьев, особенно яблонь. Всю зиму должны быть свежие фрукты, — в сельских условиях это очень легко, надо только потрудиться». «Посадите под окном спальни ваших детей несколько плодовых деревьев, советовал я родителям. Это растение насыщает воздух фитонцидами, убивающими многие болезнетворные микробы. Запах ореха не переносят вредные насекомые. Там, где есть орех, нет мух и комаров. Позаботился я и том, чтобы в каждой семье во дворе был летний душ».

Не так уж сложно придти два раза в месяц в школу, тем более что с первых шагов ощущаешь здесь тепло, семейное и материнское первенство и ответственность в воспитании. Прямо у входа большой стенд: «Мать, помни, что ты главный педагог, главный воспитатель. От тебя зависит будущее общества». И затем идут советы: рассказывай детям родные сказки… Пусть ребенок любит все живое и красивое… Сызмальства приучайте детей к труду… Пусть ваш ребенок уважает старость… Рядом стенд, обращенный к школьникам: «Берегите ваших матерей!» И еще один щит: «Без матери нет ни поэта, ни героя» — и на нем портреты матерей больших людей: ученых, писателей, героев. Беседы с родителями тоже не оставляют равнодушных: «Как предупредить детские неврозы», «Как воспитывать уважение к старшим», «Как предупреждать бессердечность детей», «Отец и сын», «Дедушка и бабушка — воспитатели», «Как добиться, чтобы в семье царили доброта и согласие», «Как воспитывать, не прибегая к наказанию» и десятки других не менее нужных тем.

И много праздников. О них можно написать книгу. Приглашаются и родители, чьи ребятишки скоро пойдут в школу. Это итоги большого радостного труда. «Постепенно у нас в коллективе родилась и утвердилась прекрасная традиция — осенью, когда земля и труд дают человеку щедрые дары, мы стали отмечать осенний праздник матери. Каждый ученик приносил матери в этот день то, что создал своим трудом, о чем мечтал целое лето, а то и несколько лет: яблоки, цветы, колосья пшеницы, выращенные на крохотном участке (у каждого ребенка на приусадебном участке родителей был уголок любимого труда). «Берегите своих матерей» — эту мысль мы утверждали в сознании мальчиков и девочек, готовя их к осеннему празднику матери. Чем больше духовных сил вложил ребенок в труд во имя радости матери, тем больше человечности в его сердце. Родился у нас и весенний праздник матери. Мы нашли в лесу чудесную поляну, которую дети назвали земляничной — летом здесь  много ягод. Большую радость переживали дети в минуты общения с этим чудесным уголком. Своей радостью ребятам хотелось поделиться с матерями. И вот у ребят родилась мысль» первый цветок, украсивший землю, — маме. Так возник весенний праздник матери. Дети несли матерям в этот день не только нежные колокольчики подснежника, но и цветы, выращенные в теплице, В проведении праздников, посвященных матери, нужно избегать шумихи и «организационных мероприятий». Мы стремились к тому, чтобы чествование матери было делом семейным, интимным. Главное здесь — не громкие слова, а глубокие чувства».

«Проходит первый год школьной жизни, дети переходят во второй класс, и вот мы с ними закладываем сад благодарности. Это сад для стариков, которые проработали на земле 40,50,60,70 лет… А есть люди, проработавшие и больше. Для сада благодарности мы выбираем, как правило, участок неплодородной земли, превращаем ее в почву высокого плодородия, высаживаем виноград, яблони, груши, сливы. Нелегкий это труд — бывает надо перенести десятки тонн ила, чтобы земля могла родить жизнь. Но этот труд одухотворен высокой целью: мы приносим радость людям. В саду благодарности созревают первые плоды.

Дети приглашают в сад уважаемых, дорогих односельчан — дедов своих и прадедов. Так рождается дух сотрудничества и доброжелательности между семьей и школой. В семье уважают школу; школа не станет жаловаться отцу на сына, вкладывая ремень в родительские руки. И хотя в селе все известно, в школе не допускается никаких осуждений родителей.

«Это было в первом классе. Дети выполняли письменную работу: самостоятельно решали задачи. В классе стояла тишина… «А отец Дмитрика в тюрьме», — вдруг раздалось в классе. Учитель поднялся. Эти слова произнес Петрик, сосед Дмитрика по парте. — Он три месяца сидит в тюрьме, — продолжал Петрик, потому что учитель от неожиданности не успел собраться с мыслями. Он видел, как Дмитрик побледнел, ручка выпала из его руки. Он поднял глаза и умоляюще смотрел на учителя. Смотрели на учителя и все дети. Кое-кто от неожиданной новости даже рот раскрыл, кто-то шептал товарищу. — Ничего удивительного нет, — сказал учитель. В классе стало еще тише.
Папа Дмитрика — стекольщик. Помните, он и в школе стеклил окна? А в тюрьме много разбитых стекол: гроза была, повыбивало… Папу Дмитрика послали стеклить окна в тюрьме. Не такая это уж быстрая работа… В глазах Дмитрика засветились огоньки благодарности. И уже через много лет, став взрослым человеком, приведя в школу своего первого сына, Дмитрик скажет учителю: «Никогда не забуду тот день… Я словно тонул, уже захлебывался, а вы подхватили меня, спасли, вынесли на берег и посадили на мягкую траву…»

Сплочение педколлектива и содружество с семьей открывают путь к решению основной задачи: как сделать радостным процесс познания мира, само учение. «Ребенок не может быть счастлив, если в школе ему плохо или скучно, если он не чувствует себя достаточно способным, чтобы овладеть школьной наукой. Сделать ребенка счастливым — значит, прежде всего, помочь ему учиться. В школьных успехах, в самосознании силы ребенка залог его счастливого детства; в школьных успехах — залог будущей счастливой, духовно насыщенной жизни взрослого». Наверное, нет учителя, который с горечью не отмечал бы какой-то зловещей закономерности падения желания учиться с первого класса по последний. Море рук, вопросов у истоков школы и лишь отдельные всплески в устье.

«Нет, так не может больше продолжаться» — эти слова не раз мобилизовывали В.А.Сухомлинского на огромный исследовательский труд, и приводили к победе. Он не только уяснил в чем эта печальная закономерность, но и разрушил ее так, что люди, посещавшие школу в Павлыше, поражались активности десятиклассников: они работали с такой же радостью и увлечением, как и первоклашки. В чем же «секрет» директора и ученого? Переходя сегодня практически к «непрерывному образованию», к «образованию всю жизнь», неплохо было бы узнать, как сделать учение радостным. Истоки нежелания учиться, пока замаскированные, проявились в самом благополучном на первый взгляд звене — в 1-ом классе. Об активности умственного труда учащихся говорят много и часто. Но активность может быть разная. Ученик бойко отвечает, заучив прочитанное или запомнив рассказанное учителями — это тоже активность, но вряд ли она может способствовать развитию умственных способностей. Педагогу надо стремиться к активности мысли ученика, к тому, чтобы знания развивались благодаря их применению. Учить так, чтобы знания добывались с помощью уже имеющихся знаний — в этом, на мой взгляд, заключается высшее мастерство дидакта». И если учитель первого класса с 1-го сентября начнет как бы новую жизнь, не замечая, что его ребятишки, пришедшие из страны «почемучек», уже прожили глубоко эмоциональную, с тысячами вопросов, семилетнюю жизнь, и будет учить их мыслить на примерах оторванных от их «опыта жизни», он никогда не сможет зажечь огня знаний. «Источник интереса — в применении знаний, в переживании чувства власти разума над фактами и явлениями». В самой глубине человеческого существа есть неискоренимая потребность чувствовать себя открывателем, исследователем, искателем. В детском же духовном мире эта потребность особенно сильна. Но если нет пищи дня нее — живого общения с фактами и явлениями, радости познания — эта потребность глохнет, а вместе с ней угасает и интерес к знаниям». «Я советовал учителям: если ученик не понимает чего-то, если мысль бьется беспомощно, как птица в клетке, присмотритесь внимательно к своей работе: не стало ли сознание вашего ребенка маленьким пересыхающим озерцом, оторванным от вечного и животворного первоисточника мысли — мира вещей, явлений природы? Соедините это маленькое озерцо с океаном природы, вещей, окружающего мира, и вы увидите, как забьет ключ живой мысли».

Но природа одна, сама по себе, не научит ребенка думать. Ведь любимая во все времена книга «Маугли» — сказка. Дети, лишенные возможности общения с людьми, возможности слышать их речь, задавать им вопросы и получать ответы, полностью теряют человеческие признаки. «То, что ребенок видит сам — это еще не поток информации. Человеческое воспитание в том и заключается, что старшие передают детям свои знания об окружающем мире, энергией своей мысли постоянно питают поток информации, воздействующий на ребенка. Я начал внимательно изучать окружение каждого ребенка в семье — от рождения до поступления в школу. Стали открываться интересные закономерности. Если в дошкольном возрасте ребенок предоставлен самому себе, если старшие не создают того потока информации, без которого немыслимо нормальное человеческое окружение, детский мозг пребывает в состоянии инертности: угасает пытливость, любознательность, развивается равнодушие».

Итак, «Прежде чем давать знания, надо научить думать, воспринимать, наблюдать». «Мышление на уроке начинается там, где у ученика появляется потребность ответить на вопрос. Вызвать эту потребность — это и значит поставить цель умственного труда. Ребенок ищет, стремится найти ответ только на вопрос, связанный с явлениями, отдельные стороны которого ему в какой-то мере известны», «Надо изменить взгляд на сущность понятий «знания», «знать». Знать — это значит уметь применять знания. Знания лишь тогда и живут, когда развиваются и углубляются. Только при условии развития знаний осуществляется закономерность: чем большими знаниями обладает ученик, тем легче ему учиться. На практике, к сожалению, нередко бывает наоборот: с каждым годом ученику учиться все труднее и труднее. Я тысячу раз убеждался: одной из причин трудностей, которые встречают дети в учении, является то, что знания остаются часто для них неподвижным грузом, накапливаются как бы «про запас», «не идут в оборот», не применяются (прежде всего, с целью добывания новых знаний). В практике учебно-воспитательной работы для многих учителей понятие «знать» означает — уметь отвечать на поставленные вопросы. Такой взгляд толкает учителя на одностороннюю оценку умственного труда и способностей учащихся: способным и знающим остается тот, кто умеет хранить знания в памяти и по первому требованию учителя «выложить» их. С первых дней школьной жизни на тернистом пути учения перед ребенком появляется идол — отметка. Для одного ребенка он добрый, снисходительный, для другого — жесткий, безжалостный, неумолимый. Почему это так, почему он одному покровительствует, а другого тиранит — детям непонятно. Ведь не может 7-летний ребенок понять зависимость оценки своего труда, от личных усилий — для него это пока еще непостижимо. Он старается удовлетворить или — на худой конец — обмануть идола и постепенно привыкает учиться не для личной радости, а для отметки. Самое главное, что требуется для отметки — это ее оптимистическое, жизнерадостное начало. Отметка должна вознаграждать трудолюбие, а не карать за лень и нерадивость. Если учитель усматривает в двойке и единице кнут, которым можно подстегивать ленивую лошадь, а в четверке и пятерке пряник, то вскоре дети возненавидят и кнут и пряник. Педагогическая мудрость воспитателя в том и заключается, чтобы ребенок никогда не потерял веры в свои силы, никогда не чувствовал, что у него ничего не получается. Каждая работа должна быть для ученика хотя бы маленьким продвижением вперед. «Уважайте детское незнание» — эти слова польского педагога Януша Корчака запомнились мне на всю жизнь». «Мы договорились (и никогда не нарушали этой договоренности): если подросток не выполнил задания потому, что чего-то не понял, не ошеломлять его сразу оценкой. Мы вообще не ставим неудовлетворительных оценок. «Если вы еще не поняли, поработайте, подумайте, выполните самостоятельно то, что нужно было выполнить вместе с классом», — таким были смысл и тон обращения. За доверие подростки платили нам искренностью и трудолюбием. Эти отношения были бы недостижимой мечтой, если бы весь дух школьной жизни не воспитывал у подростков чувства собственного достоинства и уважения к самому себе. Подчеркиваю, что на одних только уроках таких взаимоотношений достичь невозможно…»

А как же быть с «тугодумами»? Может быть и не дождешься от них ответа? В.А.Сухомлинский призывает к терпению: «год, два, три года у ребенка может что-нибудь не получаться, но придет время — научится». Пусть лучше учитель не поставит оценку вообще, оставит пустую клеточку. Ребенок не опозорен, не наказан, он просто старается заслужить отметку. Никто из учеников его ни разу не расплакался из-за неуспехов в учении, из-за двоек. Много ли таких школ?
«Учителю хочется, чтобы ученик побыстрее ответил на вопрос, ему мало дела до того, как мыслит ребенок, ему вынь да положь ответ и получай отметку. Ему и невдомек, что невозможно ускорить течение медленной, но могучей реки. Пусть она течет в соответствии со своей природой, ее воды обязательно достигнут намеченного рубежа; но не спешите, пожалуйста, не нервничайте, не хлещите могучую реку березовой лозинкой отметки — ничего не поможет».

Какой тяжелый учительский труд — подумаете вы — спрашивать на дополнительных занятиях всех малоспособных учеников, которые пришли «закрывать» свои пустующие в журнале клеточки! И очень удивитесь, узнав, что в Павлышской школе вообще нет дополнительных занятий. А как же «неуспевающие»? Такого термина не существует, раз итог твоего труда будет подведен лишь после освоения темы. Наверное, и тут не обошлось без серьезных «секретов», если даже такой скромный человек как В.А.Сухомлинский написал в своем отчете: «…отдельным вопросом, над которым работает в течение многих лет директор школы, является развитие умственных способностей мало способных, медленно мыслящих детей».

Пока лишь один из секретов: «…Иногда трудноуспевающему ученику говорят: читай только учебник, не отвлекайся чтением чего-то другого. Это совершенно неправильное мнение. Чем труднее учиться школьнику, чем больше затруднений встречает он в умственном труде, тем больше ему надо читать: как фотопленка слабой чувствительности требует более продолжительной выдержки, так разум слабоуспевающего ученика требует более яркого и длительного света научных знаний. Не дополнительные занятия, не бесконечное «подтягивание», а чтение, чтение и еще раз чтение — вот что играет решающую роль в умственном труде тех, кому трудно учиться». «Система, в основе которой лежит оценка только положительных результатов умственного труда, постепенно внедрялась в работе всех учителей начальных, средних и старших классов». У читателя может возникнуть вопрос: а как же быть в конце четверти или учебного года, если окажется, что у учащегося нет оценки по какому-нибудь предмету? «В том-то и дело, что отсутствие оценки для ребенка — несравненно большая беда, чем двойка. В сознании ученика утверждается мысль: если у меня еще нет оценки, значит, я еще не потрудился как следует. Поэтому у нас почти не бывало таких случаев, чтобы к концу учебного года ученик не имел оценок. За 4 года я 6 раз не поставил детям оценки в конце четверти. Родители знают: если у сына или дочери в дневнике нет оценок — значит не все благополучно. Знают они и то, что отсутствие оценок, это не вина ребенка, а его беда. А в беде надо помогать. И мы совместно помогаем ученику. Я убедил родителей, чтобы они никогда не требовали от детей самых высоких оценок, не рассматривали удовлетворительную оценку как показатель лени, нерадивости, недостаточного усердия».
В Павлышской школе нет зубрежки, шпаргалок и списывания. Да и зачем списывать, лишать себя радости успеха, если учитель не «душит» «двойками», не пытается поймать на незнании, а терпеливо подвигает к победам в учении. И нет никакой зависти к отличникам, потому что жизнь школьников построена так, что у каждого есть свое любимое дело, в котором он лучше других. Многие школы выбирают в своей работе одно-два направления, на которые делают акцент. В.А.Сухомливский охватил все. «Это мощная педагогика» — очень верно подметил С.Л.Соловейчик. «К тому же она на редкость гармонична и глубоко гуманистична, проникнута любовью к детям. Дети у Сухомлинского в постоянном творчестве и на уроках и во внеурочное время; еще в дошкольном возрасте складывают сказки, в начальной школе пишут маленькие сочинения, с первого класса составляют математические задачи. «Я бы назвал творчество самой сутью жизни в мире знаний красоты».

В школе на 500 учащихся до 80 кружков, от выпиливания и вышивания до самолетостроения и кибернетики. Это очень устойчивые объединения. Есть кружки, существующие уже более двадцати лет; воспитанники могут перейти в аналогичные кружки полюбившейся специальности более старшего возраста; например, есть кружки: юных садоводов 1-2 классов, юных садоводов 3-4 классов, юных селекционеров 5-6 классов и т.д. Много и разновозрастных объединений. Есть две «Комнаты трудных дел», одна по физике и технике, другая — по биологии и агротехнике. Здесь работа построена на самодеятельности. Заведуют комнатами ученики старших классов; двери сюда открыты для всех: от первоклассника до десятиклассника. Задания не шуточные. Например: «В течение 2-х лет превратить мертвую глину в плодородную почву и вырастить урожай».

Фундаментальную идею великого русского педагога К.Д.Ушинского о том, что воспитывать детей надо не для счастья, а для труда жизни — это и принесет им счастье, Сухомлинский поддерживает и продолжает тонкими наблюдениями и огромной многолетней практикой, твердо держась заветов народной педагогики.

«Высшая педагогическая мудрость трудового воспитания заключается в том, чтобы утвердить в детском сердце народное отношение к труду. Труд для народа является не только жизненной необходимостью, без которой немыслимо человеческое существование, но и сферой многогранных проявлений духовной жизни, духовного богатства личности». «…Как только ребенок научился нести своей рукой ложку от тарелки ко рту, он работает — не для того, чтобы поупражняться в труде, а потому, что никто из людей, окружающих ребенка, без труда не представляет себе жизни. Народная педагогика знает, что ребенку посильно и что непосильно. Потому что в ней органически сочетается жизненная мудрость с материнской и отцовской любовью. Народная педагогика не боится того, что труд приносит усталость, она «знает, что труд не возможен без пота и мозолей».

«Можно услышать такие рассуждения: «Загрузить его (подростка) работой, чтобы не оставалось слишком много времени — и никаких трудностей переходного периода не будет». Это примитивное, упрощенное и вредное для практики представление, как о деятельности, так и о духовной жизни вообще».

Если вы организовали труд в «пожарном порядке», если позволили детям бросить работу, не доведя ее до конца, если школьники «латают» грехи взрослых и, загруженные примитивной работой, не видят ни значимости, ни пользы результатов труда, то дети, естественно, будут работать с равнодушием и нежеланием, а может быть и с отвращением. Сухомлинский пишет: «Труд необходим человеку так же, как пища, он должен быть регулярным, систематическим». У него четыре составляющих, из которых ни одной нельзя выбросить: радость, ум, добро и красота. «Радость труда ни с чем не сравнима. Ее не поставишь в ряд с радостью, которую дают человеку экскурсии, спорт, игры… «А разве можно полюбить долгосрочный, однообразный труд? Можно — утверждает Сухомлинский. Как раз труд, рассчитанный на несколько лет, и формирует упорство, характер. Но только при условии, чтобы вместе с руками работала голова; да мечта, замысел, цель были интересными, ценными и полезными для людей, общества.

«В первую осень школьной жизни учитель начальных классов ведет своих воспитанников в глухой уголок степи. Показывает детям: на широкой плодородной ниве образуется небольшой овраг: «Смотрите, дети, какой глубины этот овраг сейчас и каким он будет весной». Идет на это место с детьми весною. Весенние воды заметно углубили овраг — через него уже и трактор не переедет. «Вот перед вами, дети, гибнет самое дорогое наше богатство — плодородная земля. Это богатство народа. Если мы его не спасем, оно погибнет навсегда. А вы, дети, хотя еще и маленькие, можете начать спасение этого богатства». В эти минуты у ребят зажигаются первые искры гражданского сознания, им открывается бесценнейшее людское богатство — труд для народа. Этот труд сегодня может быть очень простой и будничный: дети копают лопатками ямки, готовясь посадить в них черенки, вносят в землю удобрения, поливают землю. И так несколько лет — все просто и однообразно. Но это не отупляющая физическая работа, нет! Это работа в полном понимании этого слова творческая, потому что человек, который выполняет ее, ощущает себя творцом. Потому что он получает от нее большую радость — радость творения счастья для людей. Потому что это чувство объединяет воспитанников в коллектив… Шли годы, деревья выросли и задержали эрозию почвы. Десятки гектаров плодородной земли спасены от гибели».

Не менее важно и умение трудиться и индивидуально. «Я стремился к тому, чтобы в школе не было ни одного ребенка, который не раскрыл бы в труде своей индивидуальности, самобытности». «У каждого ребенка всегда было несколько увлечений, иначе нельзя и представить богатой духовной жизни детей. Но в чем-то одном каждый ученик проявлял себя наиболее ярко».

Педколлектив Павлышской школы постоянно и глубоко изучает связи физического и умственного труда. «Отрыв физического труда от труда интеллектуального в школьные годы так же опасен, как и схоластическое обучение. Соединение умственного труда с физическим — это не механическое увеличение физической нагрузки рядом с нагрузкой умственной, а постоянное применение интеллектуальных усилий в физическом труде». «Десятилетия работы в школе убедили меня в том, что труд играет исключительно важную роль в умственном развитии. Ум ребенка — на кончиках его пальцев. Это педагогическое убеждение возникло из наблюдений. Я видел, что у детей с золотыми руками, у тех, кто любит труд, формируется ясный, пытливый ум. Речь — идет не о всяком труде, а, прежде всего, о сложном творческом труде, в котором — мысль, тонкое умение, мастерство». «Вовлечение в сложный, умный труд учащихся с замедленным, хаотическим мышлением, длительные наблюдения над их трудовой деятельностью — все это помогло лучше увидеть пути формирования мышления. У нас не было ни одного трудноуспевающего ученика, который бы не работал в школьной мастерской над моделями хитроумных машин, механизмов, приборов, установок». Начиная, со 2-го класса у Павлышских школьников раз в неделю «час любимого труда», а в 3 и 4 классах — 2 часа. «Одни дети шли в «зеленый домик», другие — в рабочую комнату, третьи — в теплицу, четвертые на учебно-опытный участок или в сад. Полюбившие труд на ферме отправлялись к ягнятам и телятам».
Нельзя без радостного восхищения перед педколлективом читать скромные записи в дневнике директора: «Вот построили здание для двух начальных классов: всей школой строили. Построили оранжерею, теплицы, учебную электростанцию, стадион, строительный полигон, заложили виноградник, создали вокруг школы большой сад, поставили мастерские, завели пасеку, крольчатник (все это выстроили и сделали сами ребята, разумеется, с помощью взрослых мастеров)».

В особом почете праздник первого хлеба. «Первая осень школьной жизни. На участке старшие школьники отвели для нас несколько десятков квадратных метров земли. Мы разрыхлили почву — труд этот привычен для сельского ребенка. Говорю малышам: «Здесь мы посеем озимую пшеницу, соберем зерно, смелем его. Это будет наш первый хлеб». Дети хорошо знают, что такое хлеб, и стремятся трудиться как их отцы и матери; в то же время в деле, которое мы затеваем, есть что-то романтическое, есть элемент игры. Мечта о первом хлебе вдохновляет, помогает преодолевать трудности. А трудности немалые: дети носят маленькими корзинками перегной, смешивают его с почвой, роют канавки для рядков пшеницы, отбирают по зернышку семена. Посев превращается в настоящий праздник. Воодушевление трудом охватывает всех детей. Нива засеяна, но никто не идет домой. Хочется мечтать, мы садимся под деревом, и я рассказываю сказку о золотом пшеничном зернышке… До появления всходов пшеницы ребята волнуются: скоро ли зазеленеет наша нива? А когда появились всходы, мальчики и девочки каждое утро бегали посмотреть: быстро ли растут зеленые стебельки? Зимой мы засыпали ниву снегом, чтобы пшенице было тепло. Весной дети переживали радостное волнение, наблюдая, как всходы сплошным ковром покрывают землю, как пшеница выходит в стрелку и колосится. Малыши близко к сердцу принимали судьбу каждого колоска. Жатва была еще более радостным праздником, чем посев. В школу ребята пришли празднично одетые. Каждый ученик бережно срезал пшеницу, связывал ее в маленький сноп. Снова праздник труда — обмолот. Собрали все до зернышка, ссыпали в мешок. Дедушка Андрей смолол пшеницу, принес белую муку. Мы попросили маму Тины спечь нам хлеб. Ребята помогали ей: мальчики носили воду, девочки подавали дрова. Вот они, четыре больших белых каравая, — наш труд, наши заботы и волнения.

Чувство гордости волнует детские сердца. Пришел долгожданный день — праздник первого хлеба. На праздник ребята пригласили дедушку Андрея, всех родителей. Разостлали белые вышитые скатерти, девочки разложили ароматные кусочки хлеба, дедушка Андрей поставил тарелки с медом. Родители едят хлеб, хвалят детей, благодарят за труд. Этот день остался в памяти детей на всю жизнь. На празднике не говорили громких слов о труде и человеческом достоинстве. Главное, чем взволновал ребят праздник, — это переживание чувства гордости: мы вырастили хлеб, мы принесли радость родителям. А человеческая гордость за свой труд — важнейший источник нравственной чистоты и благородства».

«Я стремился к тому, чтобы труд детей был разнообразным, способствовал раскрытию их задатков и наклонностей. Рядом со школьной мастерской мы оборудовали комнату для малышей. Здесь поставили столы, прикрепили к ним тиски. Удалось осуществить давнюю мечту — старшие школьники сделали для малышей 2 миниатюрных токарных станочка и один сверлильный. В шкафу и на полках — маленькие рубанки, пилы, в слесарных ящиках — набор инструментов для обработки металла, а также металлические пластинки, проволока — все это необходимо для конструирования и моделирования. Собираясь после обеда в рабочей комнате, мы делали сразу несколько интересных моделей ветроэлектростанции, зерноочистительной машины, веялки, а так же домик, похожий на настоящий дом, письменный стол и шкаф для крохотных слесарных инструментов. Ребята трудились коллективно, изготовляя и деревянные, и металлические детали. Чем меньше и тоньше модель, чем труднее ее было сделать похожей на настоящую «взрослую», как говорили дети, тем с большим интересом они работали.

Главная цель, которую я ставил, вовлекая детей в этот труд, — пробудить задатки и наклонности, дать радость творчества, выработать умения и навыки, необходимые в будущем. Я стремился увлечь ребят примером: показывая им наглядно, как обрабатывать дерево и металл, как пользоваться инструментами. Наше занятие в рабочей комнате началось с того, что я на глазах у ребят сделал из дерева игрушечную кроватку для куклы. Чем больше маленькая кроватка становилась похожей на настоящую кровать, тем ярче горели детские глаза:
малыши стремились принять участие в работе. Многие из них тут же начали помогать мне: скоблили и шлифовали отдельные детали кровати. Когда мы приступили к изготовлению модели ветроэлектростанции, у меня уже были не только надежные помощники, но и настоящие товарищи по труду».

Зачастую в обычной школьной мастерской инструментарий с небольшими возрастными вариациями, а иногда и вообще без них. Сухомлинский уже первокласснику дает удобный, по руке инструмент, облегчая навыки владения им и предупреждая травматизм. «В начальных классах дети начинают овладевать инструментами. Детским инструментам для ручного труда мы придаем очень большое значение. Ученики средних классов на уроках труда в слесарной мастерской изготовляют для младших ножи и резцы для резьбы по дереву, для вырезания из бумаги и картона. Сделан специальный станок, с помощью которого малыши изготовляют маленькие глиняные плиточки-кирпичики для постройки игрушечных зданий. Маленькие стамески и долота, топоры и молоточки — все это находит применение в детском труде».

В Павлышской школе каждому возрасту соответствуют свои трудовые навыки и умения. «Мы не допускаем, чтобы 15-16-летние подростки учились, например, сверлить металл, готовить почву под пшеницу, делать окулировку плодового дерева, — этим они должны овладеть на пять лет раньше…» Невозможно перечислить все, что умеют делать руками старшеклассники (это заняло бы целую страницу) им странно, что их спрашивают, умеют ли они водить трактор. Все мальчики-четвероклассники умеют водить трактор, но не умеют еще запускать мотор; этому их из соображений безопасности научат лишь в пятом классе, и все умеют ездить на маленьких мотоциклах, специально для них сделанных…» Среднее звено (5-7 классы) имеет бригаду малой механизации. «В распоряжении бригады — машины и механизмы, используемые на работе на школьном учебно-опытном участке, а также в детских политехнических кружках. В бригаде есть маленький, смонтированный учителями и старшеклассниками трактор, которым пионеры обрабатывают школьный участок и сад. Бригада имеет две маленькие автомашины для обучения младших школьников, две сеялки, косилку, молотилку, зерноочистительные машины — все эти механизмы сделаны в школе и приспособлены для детского труда».

Труд не только должен быть радостным и полезным для людей, но и непременно красивым, эстетичным. «Я добился того, что у каждого ребенка возникло желание завести свой домашний цветник». Но не вообще посадить цветы, а сделать уголок красоты, чтобы могли любоваться все. «Дети любят труд, в процессе которого создается что-то красивое, необычное». «В первую осень школьной жизни мы собрали семена шиповника, посадили их на отведенной нам грядке в укромном уголке школьной усадьбы. К шиповнику привили почки белых, красных, пурпурных, желтых роз. Мы создали свой «сад роз». Трудно передать словами радость, которую испытывали дети, когда появились первые цветы. Мальчики и девочки боялись прикоснуться к кустам, чтобы не повредить их. Когда я сказал, что розы будут цвести все лето, если правильно срезать цветы, дети были в восторге. Каждому хотелось понести цветок матери».

«Втискивая в голову детям готовые истины, обобщения, умозаключения, учитель подчас не дает детям возможности даже приблизиться к источнику мысли и живого слова, связывает крылья мечты, фантазии, творчества. Из живого, активного, деятельного существа ребенок превращается как бы в запоминающее устройство… Нет, так не должно быть. Нельзя отгораживать детей от окружающего мира каменной стеной. Нельзя лишать ученика радостей духовной жизни. Духовная жизнь ребенка полноценна лишь тогда, когда он живет в мире игры, сказки, музыки, фантазии, творчества. Без этого он — запущенный цветок».

«Я все больше убеждался, что образное видение мира и стремление передать чувство красоты словом — это душа и сердце детского мышления. Детское мышление — художественное, образное, эмоционально насыщенное мышление. Чтобы ребенок стал умным, сообразительным, надо в раннем детстве дать ему счастье художественного видения мира». «Необходимо эмоциональное пробуждение разума». «Без эстетического воспитания — нет воспитания вообще» — вот постулаты Сухомлинского и его коллег — учителей Павлышской школы. Очень широк спектр, как их называют в Павлыше, «коллективов художественной культуры: литературно-творческие, художественной самодеятельности, музыкальные, драматические, кукольный театр (три секции, более 40 человек), художественного чтения, хор («меня очень радовало, что петь любят все») и много других. Кружками охвачены практически все, даже самые маленькие дети. Естественно, добровольно. (В школе отсутствуют понятия «принуждения» и «наказания»). Многими кружками руководят старшеклассники.
Рисуют все («каждый ребенок — художник»). В начальной школе, слушая сказки, отдыхая на уроках математики или русского языка, в среднем звене иллюстрируя уроки биологии, географии, истории и, конечно, «на природе». Отсюда несет ребенок художественные образы и мелодии. Невелика фонотека в Павлышской школе, но не потому, что послевоенные годы, а потому, что Сухомлинский строг в отборе. «Я не представлял себе воспитание без слушания музыки, без того, чтобы уже в детские годы у человека не было любимых мелодий. Я заботился не о количестве, а, прежде всего о том, чтобы в духовную жизнь детей вошло все лучшее из музыкальных сокровищ человечества (прежде всего украинского и русского народов). Я использовал не более двух мелодий в месяц. Я опасался пресыщения музыкой, все новыми и новыми произведениями, которые бы просто развлекали не оставляя в сердце никакого следа. Музыка является самым чудодейственным, самым тонким средством привлечения к добру, красоте, человечности. Как гимнастика выпрямляет тело, так музыка выпрямляет душу человека. Многие годы наблюдений над духовным развитием одних и тех же воспитанников от младшего возраста до зрелости убедили меня в том, что стихийное, неорганизованное воздействие на детей кино, радио, телевидения не способствует, а скорее вредит правильному воспитанию. Особенно вредно обилие стихийных музыкальных впечатлений». А ведь музыка — могучий источник мысли. Без музыкального воспитания невозможно полноценное умственное развитие ребенка. Музыка пробуждала энергию мышления даже у самых инертных детей. Казалось, она вливает в клетки мыслящей материи какую-то чудодейственную силу».

А есть ли у Сухомлинского и его коллег свои «секреты», открытия, свой «конек» в эстетическом воспитании? Безусловно. Думается, что их два. Во-первых, это культ слова, сказки, книги. «Учитель постоянно думает: как добиться, чтобы дети глубоко знали родной язык, чтобы родное слово вошло в их духовную жизнь, стало и острым, метким резцом, и красочной палитрой, и тонким средством познания истины. Язык — это материальное выражение мысли, и ребенок лишь тогда будет знать его, когда вместе со смыслом воспринимает яркую эмоциональную окраску, живое трепетанье музыки родного слова. Без переживания красоты слова уму ребенка непостижимы сокровенные грани его смысла. А Переживание красоты немыслимо без фантазии, без личного участия детей в творчестве, имя которому сказка. Сказка — это активное эстетическое творчество, захватывающее все сферы жизни ребенка — его ум, чувства, воображение, волю». Сначала он слушает сказку из уст мамы, бабушки, учителя. «Первое рассказывание новой сказки — большое событие в жизни детей. Никогда не забуду, с каким волнением мы создавали обстановку для сказки Х.Андерсена «Снежная королева», Это было на втором году обучения. Наступили ранние зимние сумерки, дети пришли в «Комнату сказки». Обстановку, в которой происходит действие, — домики с острыми крышами, сказочный дворец среди высоких скал, быстрого оленя, снежные сугробы — ребята делали своими руками. Но сказку еще не все слышали. И вот в окнах домиков вспыхивают огоньки, с неба падают снежинки, нас окружает вечерний полумрак. Дети, затаив дыхание, слушают учителя… Сказка окончена, но ребята просят рассказать ее еще раз. Для меня было очень дорого это очарование словом. Я повторил сказку столько раз, сколько просили дети. А ребята снова и снова хотели слушать о Снежной королеве не потому, что им надо было запомнить слова, а потому, что они звучали для них дивной музыкой». «И вот что интересно: ребята десятки раз читали сказку, и, тем не менее, всегда слушали с большим интересом. Я вспоминал озабоченность педагогов: почему дети читают так монотонно, невыразительно? Почему в детском чтении редко можно услышать эмоциональную окраску? Потому что во многих случаях чтение отрывалось от духовной жизни, от мысли, чувств и представлений детей. Ребенка волнует одно, а читает он о другом. Чтение обогащает жизнь детей лишь при условии, когда слово затрагивает сокровенные уголки их сердец». «Меня не смущало то, что девочки и мальчики играли в куклы несколько лет. Это не какое-то «ребячество», как иногда думают отдельные учителя, а та же сказка, то же одухотворение живого существа, которое пронизывает творческий процесс составления и слушания сказки. В куклах — одухотворенный образ того, кого дети стремятся, говоря словами французского писателя Сент-Экзюпери, «приручить». Каждый ребенок хочет, чтобы у него было что-то бесконечно дорогое, родное. Я внимательно следил за тем, какие духовные отношения складываются между детьми и их любимыми куклами». Школа бережно хранит детство, а вместе с ним и сказку, аромат и яркие краски ее слов. «До тех пор, пока ребенок не почувствовал аромат слова, не увидел его тончайших оттенков — нельзя вообще начинать обучение грамоте, и если учитель делает это, то он обрекает дитя на тяжелый труд (ребенок в конце концов преодолеет эту тяжесть, но какой ценой это ему достанется!)». «Дети переступили школьный порог, стали учениками. Я считаю важнейшей воспитательной задачей ввести их в сад, имя которому — родное слово… Есть у меня специальные занятия — «Двести цветов родного слова». Это двести путешествий к истокам слова, двести басен, двести наблюдений над цветами родного слова».

«Обидно и досадно слышать нарекания отдельных учителей: не хотят дети учить грамматику, нет интереса к слову. Почему так бывает? Потому что изучение языка ограничивается иногда только заучиванием грамматических правил да выполнением упражнений. Но разве может человек полюбить, скажем, цветоводство, если показать ему засушенный, стиснутый между страницами книги прошлогодний цветок и заявить: это красота, люби ее?» Особенно важно сохранить «вкус» к слову и эмоциональный настрой в момент начала обучения чтению.

«Без высокой культуры чтения нет ни школы, ни подлинного умственного труда. Плохое чтение — как замазанное грязью окошко, через которое ничего не видно». Вот здесь направление «главного удара» Сухомлинского с первых дней работы в школе. Нельзя допустить, чтобы дети были безграмотны, чтобы оставались на второй год из-за грамматических ошибок. Каждый учитель, прежде всего — преподаватель словесности. Слово — первый шаг к мысли. «Многие ученики не могут овладевать знаниями, потому что не умеют бегло и сознательно читать, читая думать: это одна из наиболее печальных диспропорций. Умение бегло и сознательно читать — и выразительно, и про себя — это не просто элементарная грамотность, это одно из важнейших условий полноценного логического мышления на уроках и при самостоятельной работе над книгой. Тот, кто не умеет бегло и сознательно читать не может успешно овладевать знаниями… У школьника еще нет умений, представляющих собой инструмент овладения знаниями, а ему учитель преподносит все новые и новые знания: успевай, не зевай. Такой ученик — все равно, что человек без зубов, вынужденный глотать не пережеванные куски — он сначала чувствует недомогание, а потом заболевает, ничего не может есть…. Стремление овладеть знаниями без умения бегло читать притупляет умственные способности школьника, порождает хаотичность, бессвязность, отрывочность, примитивность мышления.

Вам, наверное, приходилось встречать учеников V, VI класса, которые, как говорят, не умеют связать двух слов. Я записывал дословно речь таких школьников и анализировал ее; она представляет собой как бы вырванные из контекста отдельные слова, между которой нет никакой связи. Часть своих представлений ученик вообще не может выразить словом, и от этого в его речи — провалы, неясности. Многолетнее изучение этих печальных фактов привело меня к выводу, что умственное косноязычие (так я называю этот недостаток) порождается неумением бегло и сознательно читать, читая — думать. Уже в течение нескольких лет учителя, приступающие к воспитанию дошкольников, достигают того, что их питомцы к началу обучения в классе умеют читать. Это в значительной мере облегчает весь процесс обучения не только в начальных, но и в средних и старших классах. Наш многолетний коллективный опыт позволяет сделать очень важный вывод, касающийся роли беглого, выразительного, сознательного чтения в интеллектуальном развитии ребенка, в творческом умственном труде в процессе учения. Этот вывод заключается в следующем: чем раньше ребенок начал читать, чем органичнее связано чтение со всей его духовной жизнью, тем сложнее мыслительные процессы, протекающие во время чтения, тем больше дает чтение для умственного развития». «Чтение как источник духовного обогащения не сводится к умению читать; этим умением оно только начинается. Чтение — это окошко, через которое дети видят и познают мир и самих себя. Оно открывается перед ребенком лишь тогда, когда наряду с чтением, одновременно с ним и даже раньше, чем впервые раскрыта книга, начинается кропотливая работа над словом, которая должна охватить все сферы активной деятельности духовной жизни детей — труд, игру, общение с природой, музыку, творчество, сказку и фантазию». Одной из истин моей педагогической веры является безграничная вера в воспитательную силу книги. Школа — это, прежде всего, книга и человеческие отношения. Книга — это лучшее оружие, без нее я был бы немым или косноязычным: я не мог бы сказать юному сердцу и сотой доли того, что ему надо сказать и что я говорю. Умная, вдохновенная книга нередко решает судьбу человека. Атмосфера любви к книге, уважение к книге, благоговение перед книгой — в этом заключается сущность школы и педагогического труда. В школе может быть все, но если нет книг, нужных для всестороннего развития человека, для его богатой духовной жизни, или если книгу не любят и равнодушны к ней, это еще не школа: в школе может многого не хватать, во многом мы можем быть бедны, скромны, но, если у нас есть книги, нужные для того, чтобы перед нами всегда было широко открыто окно в мир, это уже школа. Школа должна быть царством книги». И, обращаясь к учителям: «Не бойтесь посвящать целые часы школьных занятий книге! Не бойтесь посвящать целый день путешествию по «книжному морю». «В I-III классах обязательно надо создавать (в каждом классе отдельно) уголки книги, выставлять здесь книги умные и, в то же время, интересные для детей. Пусть каждый ученик постоянно пользуется этой первой в своей жизни библиотечкой. Я бы не советовал ученикам I-III, по крайней мере, I-II классов брать книги в школьной библиотеке: лучше учителя никто не знает, что надо читать ученику. Бывает ему надо дать почитать единственно необходимую в данный момент свою книгу: об этом никто не может знать так хорошо, как учитель». «С первого дня работы в школе предметом моей заботы было то, что в детские руки не попала бы ни одна плохая книжка, чтобы ребята жили в мире интересных произведений, которые вошли в золотой фонд национальной и общечеловеческой культуры. Это исключительно важная задача: человек за всю свою жизнь может прочитать не больше 2000 книг — следовательно, в годы детства и ранней юности надо вдумчиво отбирать материал для чтения». «Когда я все больше присматривался к тому, что и как читают подростки, юноши и девушки, мне стало страшно: они не знали, что такое настоящее чтение — вдумчивое проникновение в смысл книги, игра умственных сил. Они знали только одно чтение — чтение учебника… Я увидел, что подростков надо учить читать. В школе мы создали «комнату мысли». Здесь было собрано свыше трехсот «самых умных» книг. Сухомлинский с огромной требовательностью отбирал то, что необходимо обязательно прочитать в годы отрочества. Так была создана «золотая библиотека отрочества» (более 360 названий) ценнейших книг. Многие из них — в десятках экземпляров, чтобы была возможность для каждого при желании еще и еще раз встретиться с полюбившимся писателем. «В нашей школьной библиотеке 188 тыс. книг, в личных библиотеках учителей их более 49 тысяч». В семье Василия Александровича — более 19 тысяч, «настоящий педагог — книголюб». Растут с каждым годом и семейные, домашние библиотеки учеников. «Я стремился к тому, чтобы каждый ребенок постепенно создавал личную библиотеку, чтобы чтение становилось важнейшей духовной потребностью детей. Уже в первые 2 года обучения ребят в начальных классах я добился того, что в каждой семье была создана библиотека. В одних семьях библиотека насчитывала свыше 500 книг, в других — меньше, но книжные богатства ежемесячно умножались в каждом доме. Если в течение месяца семейная библиотека не пополнилась ни одной книгой, я считал это тревожным явлением».

Углубляют любовь к слову, сказке, книге и многочисленные праздники. «Проводятся праздники книги; друзья дарят друг другу книги с дарственными надписями. В этот день отец дарит книги детям; мы советуем дарить такие книги, содержание которых в какой-то мере отражало бы воспитательный идеал семьи. Коллективы классов дарят в этот день маленькие библиотечки старикам, инвалидам, особенно людям одиноким». «Дважды в конце первого полугодия и в конце учебного года мы отмечали праздник родного слова — решали, кто лучше всех читал рассказ или стихотворение, Это было своеобразное творческое соревнование, победители которого награждались книгами. Награды детям вручали старшие колхозники — почитатели и ценители родного слова. Они тоже рассказывали сказки, читали наизусть стихотворения. Случалось, что одну и ту же вещь читал ученик и старый колхозник. На четвертом году обучения весенний праздник родного слова длился 2 дня — так много было желающих прочитать рассказ, стихотворение, басню. Постоянное общение со старшими — отцами, матерями, дедушками и бабушками — пробудило к жизни еще одну интересную традицию — лучшие наши чтецы стали читать дома своим родителям; в школу стали приходить взрослые, чтобы послушать, как читают дети. Возникло несколько кружков любителей родного слова (кружки состояли из взрослых, очень уважаемых людей). То, что ребята были как бы организаторами этих кружков, усиливало интерес к книге и чтению». Если первый «секрет» эстетического воспитания Сухомлинского — это слово и книга, то второй — гармония. «Каждое воздействие на духовный мир ребенка приобретает воспитательную силу лишь тогда, когда рядом идут другие столь же важные воздействия. В определенных условиях человек может заботливо выращивать цветы, восторгаться их красотой и в то же время быть циником, равнодушным, бессердечным — все зависит от того, с какими другими средствами воздействия на духовный мир личности соседствует то воздействие, на которое мы, воспитатели, возлагаем определенные надежды». Все, что видит ребенок, переступив порог нашей школы, все, с чем он здесь соприкасается — красиво. Красив общий вид школы, утопающей в зелени, красивы зеленые кусты винограда с янтарными гроздями; красивы вьющиеся розы вдоль дорожки от одного школьного корпуса к другим. Красивы во все времена года кроны деревьев в школьном саду. Красиво обрамленное диким виноградом крыльцо главного входа в школу…». «У нас дети занимаются в четырех зданиях, возле каждого здания — зеленая лужайка; нет ни одного клочка земли без зелени — это не только требование гигиены. Но и закон красоты».

«Эстетичность обстановки достигается такой гармонией нерукотворного и созданного человеком, которая пробуждает чувство радости. Мы стремимся к тому, чтобы на школьном дворе ребенок везде видел красоту природы, которая становится еще красивее от того, что к ней приложил заботу он, ребенок». Эстетическое восприятие перерастает в эстетическую деятельность. Общение в школьном коллективе, учеба, труд, спорт — все в Павлыше красиво и эстетично. «Я тысячу раз убеждался, что без взаимодействия человека с природой не мыслимо умственное развитие, как без мелодии невозможна музыка, без слов — речь, без книги — наука». Познание, бережение природы идет по Ушинскому «концентрическими кругами» с центром в малой родине, школе, в родном доме. (К.Д.Ушинский, Януш Корчак и А.С. Макаренко — любимые педагоги В.А. Сухомлинского). «У нас летом ни одного бурьянчика вокруг школы не растет, все шелковистое» — говорят дети. «Школьный участок — царство зелени. Школе не нужен огромный двор, с которого ветер нес бы в окна тучи пыли. У нас много зеленых лужаек, укромных уголков, покрытых травой. Зелени так много, что хотя бывает, ученики ходят по траве и сидят на ней, они никогда не смогут ее вытоптать.
На участке много цветов, цветочных аллей, рощ. Любимое место прогулок — аллея роз. В саду, в персиковой роще, в дубовой роще не меньше 30 укромных уголков, где благоухают цветы и можно помечтать, поговорить. Дорожки, по которым дети переходят из здания в здание, содержатся в идеальной чистоте, а если в ненастную погоду они бывают мокрыми от дождя, то ученик несет на ногах только влагу, но не грязь и не пыль. Южную, западную и северную части школьного участка занимает плодовый сад площадью 2 гектара, в нем растут все виды плодовых деревьев, которые культивируются на Украине (яблоня, груша, слива, абрикос, персик, вишня, черешня, орех). Заложенный учениками 20 лет назад сад с каждым годом расширяется. Рядом с главным учебным корпусом — виноградник (его площадь 0,2 Га) — любимое место учеников и педагогического коллектива. С мая по ноябрь дети любуются сначала морем густой листвы, потом созревающими гроздями. Между плодовым садом и виноградником находятся теплица и зеленая лаборатория. В теплице выращиваются цветы и овощи, ставятся опыты. Один из стеллажей расположен в центре теплицы, вокруг него складные скамейки, рабочие места для классов. Теплицу построили ученики, они же провели сюда центральное отопление и водопровод. В самые холодные зимние дни температура в теплице держится не ниже 27 градусов.

Между школьным участком и колхозными полями мы заложили несколько полезащитных дубрав и рощ. Рядом со школой — спортивный стадион, обсаженный яблонями. С северо-западной стороны школьного участка чернел овраг. Мы обсадили его дубками, и на склонах посадили кусты сирени. Возникла дубрава и чудесная сиреневая роща. За 20 лет мы превратили в тучные нивы и цветущие сады 40 гектаров неплодородной глинистой почвы». «Человек был и всегда останется сыном природы, и то, что роднит его с природой, должно использоваться для его приобщения к богатствам духовной культуры. Мир, окружающий ребенка — это, прежде всего, мир природы с безграничным богатством явлений, с неисчерпаемой красотой. Здесь, в природе, вечный источник детского разума».
Учение в первые месяцы и годы школьной жизни не должно превратиться в единственный вид деятельности. Первые уроки мышления должны быть не в классе, не перед классной доской, а среди природы… Подлинная мысль всегда проникнута трепетным чувством… Идите в поле, в парк, пейте из источника мысли, и эта живая вода сделает ваших питомцев мудрыми исследователями, пытливыми, любознательными людьми и поэтами». «Первые недели я постепенно вводил первоклассников в новую для них жизнь. В сентябре мы были в классе не больше 40 минут в день, в октябре — не больше 2 часов. Это время отводилось на занятия по письму и арифметике. Остальные два часа мы проводили на свежем воздухе. Дети с нетерпением ожидали настоящего урока — так называли они классные занятия. Я радовался этому желанию и думал: «Если бы знали дети, как ваши ровесники, истомившиеся в душном классе, ждут, не дождутся звонка на перерыв…» В солнечные осенние дни мы занимались в одном из «зеленых классов» — среди высоких яблонь, на лужайке. Несколько лет назад мы со старшими учениками соорудили здесь из проволоки и железных прутьев каркас будущего зеленого класса и посадили саженцы вьющихся растений — дикого винограда и хмеля. Через два года образовалась зеленая комната — растения закрыли и потолок. Несколько окошек обеспечивали нормальное освещение. В жаркие дни здесь было прохладно, осенью тепло и уютно. В зеленом классе всегда царила тишина. «Окошки» можно было закрыть ветками хмеля и винограда. И тогда наступал зеленый полумрак, через просветы в листве струились солнечные лучи, создавая причудливую игру света и тени. Дети называли это «закрыть окошко для сказки». В зеленом классе стояли маленькие столики и табуретки, здесь дети писали, читали, решали задачи. Второй «зеленый класс» — это лужайка, окруженная с трех сторон морозоустойчивым сортом винограда. В сильную жару — а жаркие дни у нас нередко и весною и осенью — здесь прохладно. Есть у нас еще один «зеленый класс» — на траве, среди зеленых деревьев в глухой роще, примыкающей к оврагу. Сюда мы иногда приходили на последний урок, когда не надо было возвращаться в школьное здание. Примерно 40% всех уроков в течение года мы проводили не в помещении, а в «зеленом классе». Из остальных 60% классных занятий значительная часть у нас проходила в «зеленой лаборатории» и в школьной теплице. «Зеленая лаборатория» — это отдельное здание, окруженное со всех сторон деревьями и виноградом. Здесь есть комната для занятий, в ней множество растений и цветов.

Расширяются концентрические круги: дети из школьного сада, со школьного двора отправляются в путешествия по родному краю, в родную природу. «Я продумал все, что должно стать источником мысли моих воспитанников, определил, что день за днем в течение 4 лет будут наблюдать дети, какие явления окружающего мира станут источником их мысли. Так сложились 300 страниц «Книги природы». Это — 300 наблюдений, 300 ярких картин, запечатлевшихся в сознании ребят. Два раза в неделю мы шли на природу — учить думать. Не просто наблюдать? учиться думать. Это были по существу уроки мышления. Не увлекательные прогулки, а именно уроки. Но то, что и урок может быть очень увлекательным, очень интересным, — это обстоятельство еще больше обогащает духовный мир ребят». «В первые дни школьного обучения, я открываю перед детьми первую страницу книги «родной природы» — называется эта страница «Родное село». Километрах в двух севернее села есть древний скифский курган, с вершины которого открываются широкие просторы. С этого кургана видно все село, красиво и привольно, раскинувшееся в долине реки Омельник. Я веду детей в это место в тихий предвечерний час. Дети изумлены: никто из них до сих пор не видел села с этого очаровательного места (так говорят сами дети; потом они не раз приходят сюда любоваться красотой родного села, озаренного мягкими ласковыми лучами вечернего солнца). Мы сидим на кургане, вокруг нас звучит стройный хор кузнечиков, в воздухе аромат степных трав. Мы молчим. Детям не надо много говорить, не надо пичкать их рассказами, слова не забава, а словесное пресыщение — одно из самых вредных пресыщений. Ребенку нужно не только слушать своего воспитателя, но и молчать; в эти мгновения он думает, осмысливает услышанное и увиденное».
«В начальных классах наблюдения необходимы ребенку, как солнце, воздух и влага необходимы растению. Здесь наблюдения — важнейший источник энергии ума. Чем больше надо ребенку осмыслить и запомнить, тем больше необходимо ему увидеть отношений и взаимосвязей в окружающей природе, труде. Воспитывая учеников начальной школы, я учил их видеть в обычном необычное, искать и открывать причинно-следственные связи, отвечая на вопрос «почему»?

Февраль, зимняя стужа. Но вот выдался солнечный денек. Мы идем в тихий, заснеженный сад. Присмотритесь, дети, внимательно ко всему, что вокруг вас, — видите ли вы первые признаки приближения весны? Даже самый невнимательный из вас может заметить два-три признака, а тот, кто не только посмотрит, но и подумает, увидит двадцать признаков. Первые мелодии весеннего пробуждения услышит тот, кто умеет слушать музыку природы. Смотрите, слушайте, думайте, — говорю я учащимся. Я вижу, как присматриваются дети к заснеженным ветвям, к коре деревьев, прислушиваются к звукам. Их радует каждое маленькое открытие. Каждому хочется найти что-то новое. Потом мы приходим в сад через неделю, снова и снова через неделю, — и каждый раз перед пытливым, детским взором открывается что-то новое. Ученик, который в младших классах проходил школу наблюдательности, умеет четко разграничивать понятное и непонятное и, что особенно ценно, активно относится к слову. Умные, неожиданно «философские» вопросы слышит учитель от школьников, которых учили наблюдать, видеть. Ведите детей в природу в те переломные для нее периоды, когда происходят бурные, стремительные изменения — пробуждается жизнь, обновляются животворные внутренние силы живущего, накапливается энергия для могучего жизненного рывка». В своей книге «Сердце отдаю детям» Сухомлинский приводит многие десятки вопросов, рождающихся на уроках в природе у детей. «Я стремился ответить на каждый вопрос так, чтобы не только раскрыть перед детьми сущность явлений природы, но еще больше разжечь огонек пытливости и любознательности. На отдельные вопросы я не знал, как отвечать, Получалось, что чем проще вопрос кажется с первого взгляда, тем труднее на него ответить. Мы, учителя начальных классов, собирались специально для того, чтобы посоветоваться, какими должны быть ответы на «философские» вопросы детей. Бывало, целый вечер уходил на то, чтобы коллективно исследовать сложнейший лабиринт детской мысли».

«Зеленый домик» — еще одна задумка неутомимого директора и одновременно учителя начальных классов В.А.Сухомлинского. «Уже в 1 классе нам выделили 0,1 га земли, и вместе со старшими школьниками дети построили здесь домик — кирпичные стены, черепичная кровля, деревянный пол, маленькая топка, водопровод, электричество, — все как в настоящем доме, но все небольшое. «Зеленый домик» — так ребята назвали это сооружение — стал еще одним уютным уголком, где малыши читали, слушали рассказы о природе. Позже, когда дети уже учились в 3-ем классе, тут мы проводили опыты с семенами. Строительство маленького домика было и игрой и трудом. Когда работа была закончена, ребята бережно относились к созданию рук своих. Они хорошо понимали, что домик — результат их труда. Никакими разъяснениями невозможно заменить этот жизненный опыт. К «Зеленому домику» прилегал участок, на котором мы выращивали пшеницу, ячмень, просо, гречиху, кукурузу, подсолнечник. В домике отбирали семена, хранили урожай, готовили удобрения. Труд ребят был одухотворен романтикой познания. Дети работали, думая, и думали, работая. Перед ними открывались тайны и закономерности природы. Я добивался, чтобы уже в детские годы мои воспитанники на собственном опыте убеждались, что знания помогают человеку использовать силы природы и приобретаются лишь в труде». Был и свой «Остров чудес». Увлеченные романтикой путешествий и борьбой со стихийными силами природы, дети с помощью учителя построили жилище Робинзона Крузо с частоколом, защищающим от диких зверей. Огонь добывали трением двух кусочков сухого дерева. Коля приводил из дома козленка — ведь в хозяйстве Робинзона тоже были козы. И не беда, что «океаном» был маленький прудик, а лодка из куска вербы.

Страну «Лилипутию» создали из камыша и фанеры с маленькими глиняными фигурками лошадей, коров и овец. В дремучем лесу Древней Руси жили Илья Муромец и Соловей-разбойник, а в глубокой яме — Кащей-бессмертный. Увлеченные сказками П. Бажова «Малахитовая шкатулка», дети выложили пещеру разноцветными стекляшками, вспыхивающими от огня радужным заревом. Здесь хранились несметные богатства доброй хозяйки медной горы. После окончания 3-го класса, детям захотелось создать на «Острове чудес» «Штаб партизанского отряда». Ходили в разведку (даже ночью), научились пользоваться компасом. Весной перед окончанием 1-ого класса мы начали создавать «Уголок красоты». Между школьной усадьбой и зарослями кустарника ребята нашли маленькую полянку, примыкающую к заросшему травой склону оврага. Во время дождей здесь накопилось много влаги. Мы очистили полянку от сорняков. Стали превращать ее в зеленую лужайку. Наш уголок будет царством зелени, — говорил я ребятам. Склон оврага покроется зеленой стеной хмеля, в зарослях приживутся соловьи и иволги. Мечта воодушевила детей. Мы много потрудились, чтобы превратить полянку в зеленую лужайку. Пришлось принести с поля плитки дерна, посадить их и поливать. Дети с нетерпением ожидали дождя, чтобы и он полил зеленую травку. Нашли в лесу несколько ростков хмеля, пересадили их на склон оврага. На наше счастье лето было влажным, и все растения хорошо прижились. Выкопали в лесу несколько десятков корневищ ландыша, посадили их в одном уголке лужайки. Посадили три куста шиповника — к нему привили розы, здесь должно быть царство цветов. Обсадили всю лужайку лесным орехом. Детям захотелось, чтобы у нас росли и полевые цветы. Нашли ромашку и другие растения. Из теплицы пересадили несколько кустов хризантем — пусть цветут до глубокой осени. Варя посадила подсолнечник. В отдаленном конце лужайки ребята посеяли горсть гречихи. Отец Нины и Саши подарил нам два саженца карликовой яблони. Витя рассказал мне, что его бабушка выращивает тюльпаны. Мы пересадили несколько кустов тюльпанов с корневищами. Однажды летом ребята увидели в лесу большую цветущую липу. В ветвях дерева жужжали тысячи пчел, казалось, весь лес звенит, как арфа. Дети стояли молча, очарованные красотой природы. Им захотелось посадить рядом со своим «уголком красоты» несколько лип. Осенью мы пошли в лес, накопали саженцев, разбили аллею. «Когда липы вырастут, — мечтали дети, — они сомкнутся густыми кронами, образуя тенистый коридор».

Долго еще после окончания школы будут помнить дети свою «птичью лечебницу», где в трескучие зимние морозы пернатых ждали кормушки с зернами тыквы, как выхаживали ягнят и телят (с животноводческой фермы им отдавали самых слабых), как работали в группе «юных защитников природы», оберегая лесозащитную полосу.

А сколько праздников! Весенний праздник цветов — это праздник ландышей, тюльпанов и сирени. Второй праздник — праздник роз. Третий праздник — полевых цветов. «Осенний праздник цветов», или праздник хризантем был грустным прощанием с летом. Сколько труда надо было приложить, чтобы как можно позже отмечать его… Мы защищали кусты хризантем от холодных ветров и заморозков, прикрывали их на ночь бумажными колпачками. После осеннего праздника цветов мы переносили растения в теплицу. На третьем году школьной жизни ребята впервые отмечали праздник подснежников. «Путешествия» в природу были первым толчком к творчеству. У ребят появилось желание передать свои чувства и переживания, рассказать о красоте. В качестве примера приведу несколько сочинений — миниатюр, устно составленных детьми в первый год обучения, а потом записанных в альбом «наше родное слово».

Песня жаворонка (Лариса).
В голубом небе дрожит серый комочек. Это жаворонок. Я слушаю его чудесную песню — не могу наслушаться. Как будто играет на тоненьких-тоненьких серебряных струнах. Натягивает струны от золотой пшеницы к солнышку. Колоски прислушиваются к его песне.

Зашло солнышко (Сережа).
Солнышко зашло. Потемнело поле. Из оврага расползается сумрак по полям и лугам. Растекается как река. А на вершине тополя вспыхнули золотые искорки. Это солнышко послало свой последний привет. Вспыхнули и погасли. До свидания, солнышко!

«Век математики, слышишь на каждом шагу, век электроники, век космоса… Все эти выражения не отражают сущности того, что происходит в наше время. Мир вступает в век человека — вот, что главное».

От понимания красоты искусства и природы Сухомлинский ведет своих детей к красоте человеческих поступков. Часто с недоумением вопрошают: «Как мог этот человек совершить преступление или неблаговидный поступок, ведь он закончил нашу советскую (а теперь российскую) школу, а в школе плохому не научат?» «Школьник делает плохое не всегда потому, что его учат делать плохое, а чаще всего потому, что его не учат делать хорошее» — отвечает Сухомлинский. В его многочисленных трудах Вы не найдете слово «дисциплина», столь любимого в «педагогических кругах», не найдете анализов «злодеяний» павлышских школьников, по причине отсутствия «нарушителей». Верный своей «профилактической» педагогике Сухомлинский не дает произрасти плохому, постоянно обучая детей чувствовать хорошее и делать хорошее. Схема проста. Прежде всего, необходимы рассказы об азбуке морали, о благородных поступках людей, курс этики. Сухомлинский глубоко верит в силу взволнованного слова. Только сказать это слово должен учитель, уважаемый детьми, человек высоких убеждений и поступков, постоянно вместе со школьниками подкрепляя беседы добрыми делами. А еще раньше это слово ребенок должен услышать дома, в семье от матери и отца. Поэтому и приглашает Сухомлинский в родительскую школу заранее за 2-3 года до 1-го сентября первоклассника. «Мы не один час посвящаем родителям, рассказывая, как практически создать условия для такого самоуправления ребенка, чтобы он всегда, когда человеку это необходимо, выразил свое сочувствие, кого-то пожалел, кого-то приласкал, кого-то защитил, о ком-то заботился, в связи с чем-то поволновался, о чем-то погоревал. Речь идет о самых тонких резцах мастеров-скульпторов — матери и отца, об искуснейших их движениях. Треть столетия проработав в школе, я убедился, что начинать воспитывать чувства только тогда, когда ребенок уже пришел в школу, прикасаться мне, педагогу, к нетронутому ни матерью, ни отцом мрамору, — поздно. Если ребенок в семье не получил эмоционального воспитания, он не может познавать мир и воспринимать слово воспитателя сердцем. Ему будет доступен логический смысл того, что он слышит, читает, — эмоциональный же душевный подтекст для него окажется недоступным». «Ребенок, который не узнал всех сторон человеческой жизни — и счастья, и горя, — никогда не станет чутким и отзывчивым». И в воспитании концентрическими кругами расходятся сопереживания и добрая помощь. Сначала матери, отцу, близким и непременно старикам. «Не упускайте ни одной возможности для того, чтобы прикоснуться к тому сокровенному уголку детской души, где хранятся думы и тревоги о старости. Забота о стариках — это самая трогательная любовь к человеку. Равнодушие к старости жестоко мстит обществу — вырастают люди с каменными сердцами: «Конечно, есть в нашем обществе люди, которым надо помочь принести ведро воды, нарубить дров, обеспечить хлебом. Но неизмеримо больше людей, нуждающихся в человеке — в теплоте его души, сердечности, участливости, добром слове. Умение увидеть таких людей, нуждающихся в человеке — это большое богатство души, в творении которого я вижу, образно говоря, ничем не заменимые уроки долга». «Мы встречаем восход солнышка в своем «Уголке красоты». Мимо нас, в двух-трех метрах проходят колхозницы. Мы видим их — каждую черточку их лиц, их глаза, слышим их дыхание, если сидим тихонько, затаив свое дыхание. Они нас не видят. Я учу детей: смотрите в глаза женщинам, учитесь чувствовать и понимать, что на душе у каждой из них — безоблачное спокойствие или мрачная туча горечи. Каждый день мы видим одних и тех же девушек и женщин. Мы уже привыкли к тому, что синеглазая, с толстыми косами молодая женщина, мать двух маленьких ребят, идет на работу, напевая то одну, то другую песенку. Часто она останавливается на холмике, смотрит в лазурное небо, слушает песню жаворонка, улыбается. «Она радуется жизни, она счастлива», — говорю я детям, и всем нам при виде человеческого счастья тоже становится радостно… А эта черноглазая женщина нарвала полевых цветов присела на пенек сплела маленький веночек — конечно, такой веночек сплетают только маленькой девочке: присмотритесь к ее глазам, дорогие дети, вы почувствуете теплоту материнской любви. Но вот — смотрите, дети, внимательно, седая женщина. Поглядите в ее глаза — какие они грустные, печальные. Сколько горечи, тоски в ее взгляде. Вот она остановилась, смотрит на солнышко, на утопающее в зеленых садах село и тяжело вздыхает. Видите, она идет не на полевую тропинку, а на дорогу, ведущую в центр села. Срывает на обочине дороги полевые цветы и несет их к памятнику воинам, погибшим здесь в бою с фашистами. Возлагает цветы на могилу, и — смотрите — плачет. Перед вами, дети, самое великое в мире человеческое горе — материнское горе. Без каких бы то ни было слов и объяснений детям ясно, что у матери погиб на войне сын. Я рассказываю о большом материнском горе, у нее погибли два сына и муж… А вот у этого дедушки какое-то горе. Дети встрепенулись, насторожились. Такого горя в человеческих глазах они еще никогда не видели. Он страдает… У него большое несчастье… Надо спросить, чем ему помочь…» — говорят дети. Они подходят к дедушке, спрашивают: «Чем вам помочь?» Дедушка опускает ласковую руку на белую головку моей маленькой Зины, тяжело вздыхает и говорит: «Ничем вы не поможете мне, дорогие детки,.. Жена у меня в больнице только что умерла… иду за машиной… сорок семь лет прожили… ничем вы не поможете, и все-таки легче, что вы хорошие люди…»
В школе постоянные гости — жители Павлыша, родители ребятишек.
Радостно и удивительно слушать детям рассказы учителя и директора о
пользе и значимости труда их пап и мама простых хлеборобов,
животноводов, полеводов, механизаторов. Раньше они не задумывались о
том, какие скромные и великие труженики их родители, их дедушки и
бабушки, сколько людей своей страны они кормят. А тихими
школьными вечерами отправляются ребятишки в «путешествия» по родной
стране. Да не на один-два дня, а на несколько лет, добираясь до самых дальних уголков своей отчизны. Многочисленные фотографии, поделки, рисунки, стихи и песни, рассказ учителя помогают почувствовать красоту и самобытность каждого края, доброту трудовых рук, живущих там.
В Павлыше культ труда, культ Родины. Не найдется ни одной статьи Сухомлинского, где бы он взволнованно и глубоко не делился заботами о воспитании Гражданина. А сами названия книг: «Родина в сердце», «Рождение гражданина»? И первые строки в память о тех, кто сберег нашу землю от фашизма. «Недалеко от школы есть памятник славы «сад героев», созданный ученическим коллективом на том месте, где во время фашисткой оккупации поздней осенью 1941 года разыгралась трагедия, полная героизма и самопожертвования. Вырубив колхозный сад, фашисты создали здесь лагерь для военнопленных. За колючей проволокой под открытым небом были обречены на смерть шесть тысяч раненых, голодных, разутых бойцов и офицеров Советской Армии. Люди были лишены воды, в холодные осенние ночи они собирали иней с мерзлой земли, ели траву. Ежедневно умирали десятки военнопленных. Со звериной жестокостью фашисты ждали, когда погибнут все, чтобы потом подорвать рядом с лагерем склад авиабомб и обвинить советские войска. Это они, мол, с самолетов сбросили бомбы на своих людей. Советские патриоты создали в лагере тайную организацию, готовившую массовый побег. И вот в холодную ночь, когда тысячи людей дрожали под дождем и ветром, в 20 местах к колючей проволоке поползли бойцы и офицеры. Они шли на смерть: легли на проволоку, через их тела вырвались в степь многие военнопленные. Больше 4 тысяч человек нашли в ту ночь приют у колхозников, их не могли найти ни гестаповцы, ни изменники-полицейские. 400 героев отдали свою жизнь за то, чтобы 4 тысячи обреченных на смерть снова взяли в руки оружие и стали в ряды борцов за свободу Родины.

После освобождения села от фашистов школьники решили: это священное место станет цветущим уголком, живым памятником героям. Очистили пустырь, засыпали рвы, посадили 400 дубов — 400 живых памятников тем, кто отдал жизнь во имя спасения товарищей. Поднялись дубки, от поколения к поколению передавалась правдивая легенда о героическом подвиге. Через несколько лет после закладки дубравы новое поколение учащихся, поступая в пионеры, посадило рядом с дубравой и свои дубки. Там, где на колючей проволоке запеклась кровь героев, где пепел смешался с землей, — пусть растет самое долговечное дерево… Несколько раз в год мы ходили в «сад героев». Ранней весной очищали деревья от сухих ветвей и листьев, подсаживали молодые деревца на место поврежденных морозом. В этом священном месте всегда торжествовала тишина. Здесь нельзя бегать, играть, кричать, — здесь можно любоваться красотой природы, отдыхать, читать. Сюда приходят мальчики и девочки, отцы которых погибли в годы Великой Отечественной войны. Здесь сын склоняет голову перед могилой отца, которая находится где-то далеко на берегу Ледовитого океана или в Карпатских горах. «Из поколения в поколение передается рассказ о героях».
Заботясь о нравственном здоровье детей, Сухомлинский, со свойственной ему методикой глубокого проникновения в каждую проблему, постоянно отслеживает и их здоровье физическое. «Я не боюсь еще и еще раз повторить: забота о здоровье — это важнейший труд воспитателя. От жизнерадостности, бодрости детей зависят их духовная жизнь, мировоззрение, умственное развитие, прочность знаний, вера в свои силы. Если измерить все мои заботы и тревоги о детях в течение первых 4 лет обучения, то добрая половина их — о здоровье». «Опыт убедил нас в том, что примерно у 85% неуспевающих учеников главная причина отставания в учебе — плохое состояние здоровья, какое-нибудь недомогание или заболевание, чаще всего совершенно незаметное и поддающееся излечению только совместными усилиями матери, отца, врача и учителя. Скрытые, замаскированные детской живостью, подвижностью недомогания и заболевания сердечно-сосудистой системы, дыхательных путей, желудочно-кишечные очень часто являются не болезнью, а отклонением от нормального состояния здоровья. Многолетние наблюдения показали, что так называемое замедленное мышление — это во многих случаях следствие общего недомогания, которого не чувствует и сам ребенок, а не каких-то физиологических изменений или нарушений функции клеток коры полушарий. У отдельных детей можно заметить болезненно бледные лица, отсутствие аппетита. Малейшие попытки улучшить питание вызывают реакцию: на теле выступают прыщики. Самые тщательные анализы ни о чем не говорят: все как будто благополучно. В большинстве случаев сказывается, что мы имеем дело с тем нарушением обмена веществ, которое возникает в результате длительного пребывания в комнате. При этом нарушении ребенок теряет способность к сосредоточенному умственному труду. Особенно возрастает число недомоганий в период бурного роста организма и половой зрелости. Единственным радикальным лечением в таких случаях является изменение режима труда и отдыха: продолжительное пребывание на свежем воздухе, сон при открытой форточке, ранний отход ко сну и ранний подъем, хорошее питание». «Забота о здоровье невозможна без постоянной связи с семьей. Подавляющее большинство бесед с родителями, особенно в первые два года обучения детей в школе — это беседы о здоровье «малышей». «Учителю надо хорошо знать каждого своего будущего питомца. Что значит знать ребенка? Это, прежде всего, иметь представление о его здоровье. За полтора года до начала работы с детьми передо мной был список будущих учащихся. Хорошо зная родителей, я предполагал, какие заболевания могли передаться детям в наследство. Конечно, эти предположения проверялись врачом. У меня были данные о состоянии важнейших систем организма будущих учеников: нервной, дыхательных органов, сердца, органов пищеварения, зрения, слуха. Без знания здоровья питомцев невозможно правильное воспитание. Тридцать лет работы в школе твердо убедили меня в том, что в зависимости от состояния здоровья каждый ребенок нуждается не только в индивидуальном подходе, но в целой системе защитных мер, щадящих и укрепляющих здоровье. Опыт убедил в том, что воспитание должно способствовать исцелению человека, избавлению его от недугов, которые чаще всего зарождаются в детстве. Ребенок с нарушением деятельности сердечно-сосудистой системы требует особых методов воспитания, нуждается в специальной медицинской педагогике. Я считаю, что очень важно знать, как взаимоотношения в семье способствуют предотвращению недугов и исцелению детского организма, если недуг по той или иной причине уже есть. Особенно зависит от семьи состояние нервной системы и сердца ребенка. Очень трудно воспитывать детей, вырастающих среди крика, упреков, озлобленности, недоверия, оскорблений. Нервная система у таких детей часто бывает издерганной, быстро устает».

«Ближе к природе» — совет Сухомлинского родителям. Пусть у читателя-горожанина эти советы пробудят желание лишний раз отправиться в ближайший парк, в лес, на лыжную прогулку. «Родители пообещали добиваться того, чтобы дети больше находились на свежем воздухе, рано ложились спать и рано вставали, спали при открытой форточке. Все лето, в теплые осенние и весенние месяцы дети будут спать только на дворе — об этом мы тоже договорились с родителями. Отцы и матери оборудовали специальные «спальные уголки» — на сене, под навесами, защищающими от дождя. Детям это очень понравилось. В каждой семье, где есть ученики, в саду, на приусадебном участке должна быть беседка, в которой с ранней весны до поздней осени можно было бы читать, рисовать, отдыхать — об этом мы договорились с родителями уже несколько лет тому назад. Старшие школьники помогли построить беседку для тех малышей, у которых мать сама не смогла сделать этого».

«Я убедился, что привычка делать зарядку закрепляется именно в раннем детстве. Родители, приучали детей подниматься в одно и то же время. После гимнастики на свежем воздухе дети умывались. Летом они привыкли купаться в пруду, кроме того, многие родители сделали душевые установки во дворах, в саду, и 6 месяцев в году (с мая по сентябрь) ребята принимали душ. Это стало настолько прочной привычкой, что они обливались водой по пояс и в зимние месяцы, конечно в комнате. С помощью родительской общественности были сооружены на открытом воздухе шесть душевых установок, которыми пользовались те, для кого это было особенно необходимо. Я заботился о том, чтобы принимали душ и занимались утренней гимнастикой те девочки и мальчики, у которых от природы был какой-нибудь недостаток, например, сутуловатость, непропорциональность в строении туловища, лица… Человек должен быть не только здоровым, но и красивым: красота же неотделима от здоровья, от гармонического развития организма».
«От питания в годы детства зависит гармония, пропорциональность частей тела, в частности правильное развитие костной ткани и особенности грудной клетки. Многолетние наблюдения показывают, что при отсутствии в пище минеральных веществ и микроэлементов непропорционально развиваются отдельные части скелета, что на всю жизнь отражается на осанке. Чтобы не допустить этого я заботился о полноценном витаминном питании, о сочетании в пище витаминов с минеральными веществами.

Наблюдения и специальные исследования, проведенные перед этим в течение ряда лет привели к тревожному выводу: уходя в школу, 25% детей младшего возраста не завтракают — утром им не хочется есть; 30% едят утром меньше половины того, что необходимо для нормального питания; 23% детей едят половину полноценного завтрака и только 22% завтракают так, как требуют нормы. После нескольких часов пребывания в классе у ребенка, не позавтракавшего утром, сосет под ложечкой, появляется головокружение. Ученик приходит из школы, несколько часов он не ел, но настоящего здорового аппетита у него нет (родители часто жалуются, что дети не хотят есть простой здоровой пищи — супа, борща, каши, молока; им хочется поесть что-нибудь вкусное). Отсутствие аппетита — грозный бич здоровья, источник болезней и недомоганий. Главная причина этого — многочасовое сидение, однообразие умственного труда, отсутствие разнообразной деятельности на свежем воздухе и вообще «кислородное голодание» — ребенок целый день дышит воздухом, насыщенным углекислотой. Многолетние наблюдения привели меня к еще одному очень неутешительному выводу: длительное пребывание в помещении, насыщенным углекислотой, ведет к заболеваниям желез внутренней секреции, играющих важную роль в пищеварении. Причем эти заболевания становятся хроническими и не поддаются никакому излечению. Серьезные заболевания органов пищеварения вызываются также и тем, что родители, стремясь пробудить аппетит, дают детям различные лакомства, в частности, сладости. Не допустить «кислородного голодания», добиваться полноценного атмосферного режима — в этом заключалась одна из очень важных предпосылок заботы о здоровье. Я советовал родителям готовить вкусную и здоровую пищу для детей, Заготовлять на зиму побольше фруктов, богатых витаминами. У нас в то время было несколько семей пчел, и мы на зиму имели мед для питания малышей в школьной столовой. Благодаря тому, что дети большую часть суток находились на свежем воздухе, много двигались, трудились физически, не засиживались над учебниками сразу после школьных занятий, у них был прекрасный аппетит. Утром все ребята съедали полноценный завтрак; через 3 часа после ухода в школу обедали в школьной столовой. После занятий обедали дома (через 3-3,5 часа после школьного обеда). Вторую половину дня дети проводили на свежем воздухе — дома или в школе. Только в дождь или метель они находились в помещении».

Внимательный читатель спросит: «А когда же дети делали уроки, если они гуляли вторую половину дня? Может быть, в Павлышской школе вообще нет домашних заданий?» Нет, они есть. «Нельзя всерьез принимать рассуждения о том, что за счет совершенствования методов обучения на уроках можно вообще отказаться от домашних заданий. Эти рассуждения не отражают истинных целей и закономерностей обучения уже потому, что нельзя сосредоточить весь умственный труд ребенка в какие-то 3-4 часа подряд. Я объяснял родителям первоклассников, что их детям не будут давать на дом заданий. Правила и определения дети будут запоминать (заучивать) на уроке. Дома ученикам надо выполнять главным образом упражнения, цель которых содействовать глубокому осмыслению материала. Кроме того, дома дети будут читать, рисовать, наблюдать за явлениями природы, учить наизусть полюбившиеся стихи». А как же в среднем и старшем звеньях? Ведь мы слышали со всех сторон, что дети делают уроки иногда до поздней ночи. У Сухомлинского и здесь своя задумка, да такая, что не встретите ни в одной школе, ни в одной педагогической статье. Он предлагает ученикам делать уроки утром, до школы: обосновывает это и многолетним опытом подтверждает. «После окончания занятий ребята отдыхают дома. Какие бы меры ни принимали для того, чтобы труд на уроке не приводил к переутомлению, все же ребенок очень устает, и после занятий ему надо отдыхать. Многолетний опыт убедил меня в том, что во второй половине дня ученики вообще не должны заниматься таким же интенсивным умственным трудом, как и в школе. Тем более, недопустима перегрузка ребенка младшего возраста. Если после 3-4 часов умственного труда в школе заставить ребенка трудиться еще и дома столь же интенсивно, то вскоре он совершенно выбьется из сил». «Если ребенок в течение нескольких часов перед сном сидит за уроками, он становится неуспевающим». «Если ребенок берется за книгу с нежеланием, это не только угнетает его духовные силы, но и неблагоприятно отражается на сложной системе взаимодействия внутренних органов. Я знаю много случаев, когда у ребенка, переживающего отвращение к занятиям, серьезно расстраивалось пищеварение, возникали желудочно-кишечные заболевания». «Опыт убеждает, что при правильной постановке всей учебно-воспитательной работы за 1,5-2 часа умственного труда утром можно сделать в два раза больше, чем за такое же время после уроков. Работа, требующая значительного времени (сочинения, выполнение сложных чертежей), распределяется на несколько дней (о том, как это сделать, ученикам дают советы преподаватели)». Какой же режим предлагает школьнику Сухомлинский? «Начинайте рабочий день рано утром, часов в шесть. Вставайте в 5ч. З0мин., сделайте зарядку, выпейте стакан молока с хлебом, начинайте работу. Полтора-два часа умственного труда перед уроками — это золотое время. Выполняйте в утренние часы самый сложный, творческий умственный труд. Вы не будете засиживаться до полуночи. Составьте свой дневной режим так, чтобы спать не меньше двух часов до двенадцати. Это самый целебный сон». Конечно, трудно родителям (особенно в городе) изменить свой смещенный к ночи режим, но ради детей надо постараться хоть немного сдвинуть его в здоровую сторону. Много раздумий у Сухомлинского о больших школьных бедах: плохом зрении, неврозах, о значительном ослаблении здоровья ребятишек весной.

«Уже несколько лет меня волновал вопрос: почему у многих детей плохое зрение? Почему уже в 3-ем классе ребенку приходится пользоваться очками? Наблюдения над многими детьми младшего возраста привели к выводу, что дело здесь не столько в переутомлении от чтения, сколько в неправильном режиме. Особенно в том, что питание бедно витаминами, что ребенок не закаляется физически, легко поддается простудным заболеваниям. Некоторые заболевания, перенесенные в детстве, отражаются на зрении. Правильный режим, полноценное питание, физическая закалка — все это предохраняет ребенка от заболеваний, дает ему счастье наслаждения красотой окружающего мира». «Годы наблюдений над детьми столкнули меня с тревожным явлением: весной, начиная с марта, у всех детей слабеет здоровье. Ребенок как бы выдыхается: ослабляется сопротивляемость организма простудными заболеваниями, снижается работоспособность. Особенно заметно в весенние месяцы ухудшается зрение. Объяснение этим явлениям я нашел в трудах медиков и психологов: в весенние месяцы резко изменяется ритм взаимодействия систем организма. Причина в том, что в организме исчерпывается запас витаминов, к весне дает о себе знать резкий спад активности солнечной радиации, и продолжительная напряженная умственная деятельность приводит нервную систему в состояние усталости. Я задумывался над тем, как ослабить действие этих факторов. Родители стали больше заботиться о запасе продуктов, богатых витаминами, специально для весенних месяцев. Каждый солнечный день зимой и весною мы стремились максимально использовать для прогулок на свежем воздухе. Мне не давала покоя мысль о том, что в весенние месяцы напряженность умственного труда должна сниматься: путь к этому я видел в разнообразии умственной деятельности. Как можно больше мыслительных процессов должно происходить не в классе, а среди природы, сочетаться с физическим трудом. Постепенно это стало одним из правил учения в весенние месяцы».

«В первые послевоенные годы многие дети были явно предрасположены к неврозам. У отдельных моих воспитанников это выражалось в угнетенности, какой-то отрешенности от жизни. Я стремился не допустить, чтобы скованность, робость, нерешительность, болезненная застенчивость детей развились в неврозы. Часто советуясь, как добиться того, чтобы коллективная жизнь доставляла детям радость мы, учителя начальных классов, пришли к выводу, что особенно важно сглаживать в школьной среде те беды, огорчения, конфликты, с которыми жизнь сталкивает ребенка в семье. Педагоги стремились знать, что происходит в душе каждого ребенка, с чем он пришел в школу, чтобы не допустить ни одного болезненного прикосновения к чутким детским сердцам. Все, что казалось заслуживающим пристального внимания в духовной жизни того или иного ребенка, мы обсуждали на своих совещаниях, названных «психологическими семинарами». Школьный коллектив должен рассеивать детские горести и печали. Особенно большого внимания требовали дети, душа которых уже была надломлена горестными переживаниями. Нервы их временами были напряжены до предела. Стоило прикоснуться к кому-нибудь из них, и ребенок мог «вспыхнуть», «взорваться». В отдельные дни ребят нельзя было спрашивать. Система воздействий, эффективная в воспитании других, к этим детям была совершенно неприменима. В научных трудах медиков я встретил понятие «медицинская  педагогика», наиболее точно выражающее сущность воспитания детей, у которых болезненное состояние психики накладывает отпечаток на поведение. Главными принципами медицинской педагогики являются: 1) щадить легко уязвимую болезненную психику ребенка; 2) всем стилем, укладом школьной жизни отвлекать детей от мрачных мыслей и переживаний, пробуждать у них жизнерадостные чувства; 3) ни при каких обстоятельствах не дать понять ребенку, что к нему относятся как к больному. Особое место в медицинской педагогике уделяется детям с замедленным, угнетенным мышлением. Вялость, инертность клеток коры полушарий головного мозга надо так же вдумчиво и терпеливо лечить, как и заболевание сердечной мышцы или кишечника. Но лечение это требует в тысячу раз большей осторожности и педагогического мастерства, глубокого знания индивидуальных особенностей каждого ребенка».

«Есть учителя, считающие своим достижением то, что им удается создавать на уроке «обстановку постоянного умственного напряжения» детей. Чаще всего это достигается внешними факторами, играющими роль узды, удерживающей внимание ребенка: частыми напоминаниями (слушай внимательно!), резким переходом от одного вида работы к другому, перспективой проверки знаний сразу же после объяснения (точнее: угрозой поставить двойку, если ты не слушаешь то, что я рассказываю), необходимостью сразу же после уяснения какого-нибудь теоретического положения выполнить практическую работу. С первого взгляда все эти приемы создают видимость активного умственного труда: как в калейдоскопе, сменяются виды работы, дети, сосредоточив внимание, слушают каждое слово учителя, в классе напряженная тишина. Но какой ценой все это достигается, и к каким результатам приводит? Постоянное напряжение сил для того, чтобы быть внимательным и не пропустить чего-нибудь, — а ученик в этом возрасте еще не может заставить себя быть внимательным — изматывает, издергивает, изнуряет, истощает нервную систему. Не потерять на уроке ни одной минуты, ни одного мгновения без активного умственного труда — что может быть глупее в таком деле, как воспитание человека. Подобная целеустремленность в работе учителя прямо означает: выжать из детей все, что они могут дать. После таких «эффективных» уроков ребенок уходит домой уставший. Он легко раздражается и возбуждается. Ему бы отдыхать да отдыхать, а у него еще домашние задания, и от одного взгляда на сумку с книгами и тетрадями становится тошно».

«Опыт показал, что на первых порах в первом классе не должно быть «чистых» уроков чтения, письма, арифметики. Однообразие быстро утомляет, как только дети начинают уставать, я стремился перейти к новому виду работы. Могучим средством разнообразия труда было рисование. Вот я вижу, что чтение начинает утомлять ребят, говорю «Откройте, дети, свои альбомы, нарисуем сказку, которую мы читаем». Исчезают первые признаки усталости, в детских глазах — радостные огоньки, однообразная деятельность сменяется творчеством».

Многие передовые учителя и в более старших классах начальной школы, «подключив» еще музыку, ритмику, пение добиваются «чередованием предметов» того, что дети практически не устают к концу занятий. Наиболее интересно и продуманно это осуществил известный педагог М.П.Щетинин, об опыте которого мы непременно расскажем на странице «Здоровье школьников».

Очень серьезно относится Сухомлинский к профилактике заболеваний, к закаливанию… Мы приучали малышей не бояться сквозняков; жизнь убеждала, что никакие сквозняки не страшны, если человек привык к ним с детства. Выработать нетерпимость к душному воздуху непроветренного помещения — так же важно, как и привить санитарно-гигиенические навыки». «Особенно важным я считал воспитание невосприимчивости к всевозможным насморкам. Много лет не давало покоя это несчастье: в периоды резкого изменения погоды почти половина детей чихала. Даже когда у ребенка нет повышенной температуры, он не может в таком болезненном состоянии нормально работать. Радикальных лекарств, которые излечивали бы насморк, нет. Медицинской наукой доказано, что многие разновидности насморка — это не инфекционное заболевание, а реакция чувствительного организма на резкие изменения окружающей среды. Многолетний опыт показал — особенно чувствительны ноги. Если ноги боятся малейшего охлаждения, человек подвержен неинфекционным насморкам. Система укрепления организма, которая сложилась в нашей воспитательной работе, начинается с закаливания ног; при этом, конечно, принимается во внимание общее состояние ребенка. Для закаливания ног нет никаких специальных упражнений, рассчитанных на определенный срок. Необходимо постоянно соблюдать общий режим, не приучать детей к тепличной обстановке, не проявлять излишних забот, которые ослабляли бы защитные силы организма. Если ребенок не ходит в летнюю пору босиком — никакое купание и обтирание мокрым полотенцем не помогут».

«Осенние, весенние и зимние каникулы мы всегда проводили на свежем воздухе, среди природы — в походе, на привалах, в лесу в игре…» «Очень важным источником здоровья был для нас труд в зимнее время на свежем воздухе. При умеренном морозе (до -10) 8-летние дети трудились раз в неделю по 2 часа, 9-10-летние — по 3 часа, 11-летние — по 4часа. Они обвязывали стволы деревьев камышом, переносили снег на маленьких носилках для защиты растений от холода и т.п. Этот труд на свежем воздухе — прекрасное средство закалки организма и предупреждения простудных заболеваний». Летние каникулы ребята постарше проводили в походах, путешествиях, помладше — недалеко от своего села. После окончания 1 класса дети провели август в колхозном саду и на пасеке. После окончания 2-ого — на колхозном баштане… Когда я сказал детям, что мы будем отдыхать на баштане, они не поверили: «А разве нас пустят туда?». Поверили только тогда, когда увидели построенные для них курени, покрытые соломой. Огромный восторг вызвала у детей весть о том, что здесь мы будем и ночевать… В тишине ночи мы не раз слышали изумительную мелодию: над полями, там, где недавно скосили пшеницу, раздался мелодичный звук, похожий на звонкую песню свирели. По-видимому, это пела неизвестная нам ночная птица, но воображение детей создало образ доброго фантастического существа — маленького мальчика с венком из пшеничных колосьев. Он играл на свирели, радовал людей — это существо дети назвали Солнцеколосом. В их представлении Солнцеколос был дитем Солнца и плодородной земли. Там, где колосится пшеница, рождается солнцеколос. Убирают урожай — он перебирается в стог ароматной соломы, по вечерам поет радостную и вместе с тем печальную песню: приближается зима, ему надо уходить в теплую землю, где дремлют животворные соки плодородия. А зазеленеет пшеница, солнцеколос снова выйдет на свои нивы и запоет прекрасные песни. Одухотворенные сказочным образом существа, воплощающего в себе жизнь, красоту, плодородие, изобилие, дети составили песню о солнцеколосе. Вот она, эта нехитрая песня:

Разбудило солнце землю
Налился пшеничный колос
Кто играет на свирели?
Солнцеколос, солнцеколос
На волшебнике одежда
Из колосьев, из пшеницы
Из зеленых остьев брови
И веселые ресницы…

Читатель может спросить: почему на страницах, посвященных здоровью, речь идет о сказке, о фантастических образах, о детском творчестве? Потому, что это детская радость, а без радости невозможна гармония здорового тела и здорового духа. Забота о человеческом здоровье, тем более о здоровье ребенка — это не просто комплекс санитарно-гигиенических норм и правил, не свод требований к режиму, питанию, труду, отдыху. Это, прежде всего, забота о гармонической полноте всех физических и духовных сил, и венцом гармонии является радость творчества.
Окончился 4 год обучения, пришло лето 1956 года. Дети отдыхали на лугу, рядом с дубовой рощей, на берегу озера. Построили из ветвей шалаши, накрыли их соломой. Родители помогали нам соорудить купальню и кухню. Дети помогали повару готовить пищу, ездили в село за хлебом, картофелем, рыбой, молоком, овощами. На нашем попечении было 20 телят и две лошади. Днем ребята пасли телят, а вечером загоняли их в небольшой загон, сделанный у озера. Все научились кататься на лошадях и ездили в село за продуктами. В этом деле строго соблюдалась очередность: каждому хотелось проскакать несколько километров. В этом году все дети, купаясь в глубоком озере, научились хорошо плавать. Для купанья я выбрал безопасный участок и отправлялся в заплыв каждый раз с одним ребенком».

Необычен подход Сухомлинского к спорту. «В качестве главных видов занятий по физической культуре школа избрала гимнастику и легкую атлетику… Цель таких упражнений — воспитать чувство красоты движений, силу, гармоничность, ловкость, выносливость. В занятиях бегом, ходьбой на лыжах, плаванием мы придаем большое значение эстетическому удовлетворению. По этим и другим видам у нас стало правилом проводить соревнования на первенство по красоте, изяществу, гармонии движений, а скорость считается второстепенным элементом. Здесь не только демонстрируется, но и создается красота, физическое совершенство, т.е. достигаются главные цели физического воспитания. Вообще, мы считаем недопустимыми соревнования, где единственным критерием успеха является быстрота движений. Это прививает нездоровый азарт, честолюбие. В таких соревнованиях часто нет красоты, отсутствуют эстетические требования и, что особенно недопустимо, нет настоящей массовости и учета индивидуальных возможностей. Нельзя превращать спорт из средства физического воспитания всех детей в средство борьбы за личный успех. Нельзя делить детей на способных и неспособных к занятиям спортом. Нельзя разжигать нездоровые страсти ажиотажем борьбы за мнимую честь школы». В первый момент хочется возразить, поспорить с Сухомлинским, но, вспомнив как наши дети и внуки все время «сдают» какие-то спортивные нормы, толком и не научившись, и хоть раз наблюдая бег учащихся «на время» вокруг школы (какая уж там эстетика!) во многом соглашаешься с ним. А советы ученикам Павлышской школы по самовоспитанию в физической культуре более похожи на белые стихи, чем на инструкцию.

1. Здоровье — это полнота духовной жизни, радость, ясный ум. Твое здоровье — в твоих руках
2. Важнейший источник здоровья — окружающая нас природа: воздух, солнце, вода, летний зной и зимняя стужа, тенистые рощи и поля цветущего клевера. Живи и трудись среди природы. Поднимайся рано, до восхода солнца. Летом солнышко поднимается очень рано, но ты должен подниматься раньше солнца. Иди в поле, дыши свежим воздухом, умой руки и лицо росой — это настоящая сказочная, живая вода! Воздух, насыщенный ароматом цветущих и созревающих хлебов, обладает целебными свойствами. Кто дышит этим воздухом в летнюю пору — никогда не болеет легочными заболеваниями
3. Поставь себе за правило: ежедневно, пробудившись от сна, сразу же сделай утреннюю гимнастику. Летом спи во дворе — на сене или свежей соломе (только что обмолоченного хлеба) — фитонциды, которые выделяют сено и свежая солома, предохраняют от заболевания гриппом.
4. Заставляй себя каждое утро делать холодные обтирания. Купайся в пруду как можно дольше — до осенних заморозков. В зимние дни растирай ноги (до колен) снегом — до ощущения тепла, разливающегося от колен до ступней. Не бойся на несколько минут выйти босым на снег — это хорошая закалка для ног и для всего организма.
5. Ни дня без физического труда. Труд выпрямляет тело и душу. В постоянном, повседневном труде — человеческое долголетие. Кто трудится с раннего детства до глубокой старости, тот до последних дней своей жизни остается полноценным человеком, сохраняя физические силы, ясность ума, богатство восприятий и эмоций.
6. Ежедневно проходи от трех (в младшем возрасте) до десяти километров. Сделай привычкой ходить по лесу, лугу, полю. Если тебе идти в школу два-три километра, и дорога пролегает по лугу — это твое счастье. В летнюю пору сделай привычкой проходить несколько километров среди цветущих и созревающих хлебов и трав (особенно среди полей пшеницы, ячменя, овса, клевера).
7. Пусть станут твоими заповедями простота, умеренность, воздержанность. В детстве не ешь много сладостей. Лучше всего совершенно не потреблять чистых углеводов. Не будь обжорой, не переедай. Вставай из-за стола с таким ощущением, что ты еще немного не доел».

«Итак, дети окончили начальную школу. Последний день каникул. Вот они собрались на зеленой лужайке после купания в озере — крепкие, загорелые, красивые. Ни у кого нет бледных щек, синих жилок под глазами, все — «кровь с молоком». Им по 11 лет, но они выглядят 12-13-летними крепышами. Все лето дети ходили босиком, не боялись дождя. В этом я видел особенно важное средство физической закалки. В 1 и во 2-ом классе были три случая простудных заболеваний, в 3-4 никто не болел. Каждый врач несколько раз проверял зрение, сердце и легкие детей. В 1-ом классе было четверо ребят с ослабленным зрением, во 2-ом — двое, в 3-ем — ни одного. Медицинским обследованием в первые два года было установлено у 3-х детей симптомы сердечно-сосудистой слабости, у 2-х остаточные явления после плевритов, у 2-х — признаки бронхита, у одного ребенка — подозрение на скрытую форму туберкулеза. К моменту окончания начальных классов, только у одного ребенка были отмечены симптомы сердечно-сосудистой слабости — гораздо менее ярко выраженные, чем в первые 2 года обучения».

Это мечта всех учителей и родителей! С каждым годом здоровье школьников не ухудшается, а неизменно крепнет. И школа, как образовательное учреждение учит этому. А высокий уровень душевного комфорта учеников, их желание участвовать во всех многочисленных школьных делах и самое главное — желание учиться!

«За 12 лет мы столкнулись только с одним (!!!) учеником, который злостно, преднамеренно не хотел выполнять заданий». Как вы догадались, восклицательных знаков в записях Сухомлинского не было. Из песни слова не выбросишь» Рассказывая о Сухомлинском невозможно умолчать о его «Школе радости». «Школе под голубым небом». «Уже с первых недель директорской работы факты убеждали о том, что передо мною останется навсегда закрытым путь к сердцу ребенка, если я не буду иметь с ним общих интересов, увлечений, стремлений. Без прямого, непосредственного воспитательного влияния на детей я как директор потеряю самое важное качество педагога — воспитателя — способность чувствовать духовный мир ребят. Я завидовал классным руководителям: они всегда с детьми. Время от времени я пытался включиться в жизнь того или иного детского коллектива — шел вместе с ребятами на работу или в поход по родному краю, ездил на экскурсии… Но и я, и дети чувствовали какую-то искусственность этих отношений. Мне не давала покоя нарочитость педагогической ситуации: ребята не забывали, что с ними я буду только некоторое время. Настоящая духовная общность рождается там, где учитель надолго становится другом, единомышленником и товарищем ребенка в общем деле. Я чувствовал, что такая общность необходима мне не только для радости творческого труда, но и для того, чтобы учить своих коллег науке и искусству воспитания». «Я страдал, когда бывало, приходил к ученикам, а они чем-то увлечены со своим воспитателем. Ты обращаешься к ним, а они не замечают тебя: дети живут богатой духовной жизнью со своим воспитателем, у них свои тайны…» «После 6 лет работы директором школы я стал воспитателем классного коллектива». Несмотря на распространенное мнение о второстепенной значимости начального образования, как бы его неполной серьезности, Сухомлинский вслед за Ушинским отдает приоритет воспитанию и обучению детства. «Детство — важнейший период человеческой жизни, не подготовка к будущей жизни, а настоящая яркая, самобытная, неповторимая жизнь. И от того, как прошло детство, кто вел ребенка за руку в детские годы, что вошло в его разум и сердце из окружающего мира, — от этого в решающей степени зависит, каким человеком станет сегодняшний малыш. В дошкольном и младшем школьном возрасте происходит формирование характера мышления, речи человека». «Осенью 1951 года за 3 недели до занятий, одновременно с приемом детей в 1-й класс школа взяла на учет 6-летних мальчиков и девочек, то есть тех, кому начинать учиться через год. С этими ребятами мне предстояло работать 10 лет.

Когда я собрал всех родителей вместе с детьми и предложил послать ребят в школу за год до официального начала учения, мнения разделились: одни родители одобряли мое намерение, другие опасались, что преждевременное учение неблагоприятно скажется на здоровье детей. «Успеют насидеться в классе, — говорила мать Любы. — Только и жизни детской, что до школы». Эти слова еще раз заставили меня задуматься над тем, как вредна резкая ломка всего уклада детской жизни в школе, как важно дать простор для развития естественных сил ребенка. Я рассказал, что посещение школы в течение года до занятий не будет сидением в классе. Год, предшествующий обучению за партой, был необходим мне для того, чтобы хорошо узнать каждого ребенка, глубоко изучить индивидуальные особенности его восприятия, мышления и умственного труда. Прежде чем давать знания, надо научить думать, воспринимать, наблюдать. Надо также хорошо знать индивидуальные особенности здоровья каждого ученика — без этого нельзя нормально учить». «В микрорайоне нашей школы был 31 ребенок шестилетнего возраста, 16 мальчиков и 15 девочек. Все родители согласились посылать детей в «школу радости» — так через некоторое время отцы и матери назвали нашу группу дошкольников».

Наверное, Сухомлинскому было бы дико услышать как в наше время некоторые «престижные» школы «отбирают» детей (а чаще родителей). Меньше трети семей можно было бы отнести в «школе радости» к разряду «благополучных»: война умножила человеческие беды. Забегая вперед, скажем, что после 4-го класса у «неотобранных» детей из 31 двенадцать получили похвальные грамоты. 13 — учились на «4» и «5» и лишь у 6 ребят были и «3» и «4» и «5». И, конечно, никто не остался на второй год.
«Дети и родители идут домой. Я напоминаю: «Завтра, тридцать первого августа, начинает жить наша «Школа радости».

«С волнением ожидал я малышей. В 8 часов утра пришло 29 человек. Не пришла Саша (наверное, с матерью плохо). Не было Володи, по-видимому, заспал, матери не захотелось будить мальчика. Почти все дети празднично одеты, в новеньких ботинках. Это меня встревожило: сельские дети издавна привыкли в жаркие дни ходить босиком, это прекрасная физическая закалка… «Пойдем, дети в школу, — сказал я малышам и направился в сад. Дети с недоумением смотрели на меня… — Да, ребята, мы идем в школу. Наша школа будет под голубым небом, на зеленой травке, под ветвистой грушей, на винограднике, на зеленом лугу. Снимем вот здесь ботиночки и пойдем босиком, как вы привыкли ходить раньше. — Дети радостно защебетали: им непривычно даже неудобно ходить в жаркую погоду в ботинках. — А завтра приходите босиком, в нашей школе это будет лучше всего». «Мы пошли в виноградную аллею. В тихом, скрытом деревьями уголке разрослись виноградные лозы. Мы расселись на траве. — Вот здесь и начинается наша школа. Будем смотреть отсюда на голубое небо, сад, село, солнце. Дети притихли, очарованные красотой природы. Между листьями висели янтарные грозди созревшего винограда. Детям хотелось попробовать вкусных ягод.

Будет и это, ребята, но сначала надо полюбоваться красотой. Дети смотрят вокруг. Кажется, что сад окутан зеленым туманом, как в сказочном подводном царстве. Поверхность земли — поля, луга, дороги — как бы дрожит в малахитовом тумане, а на освещенные деревья сыплются солнечные искорки — солнышко рассыпает искорки, — тихо сказала Катя. Дети не могли оторваться от очаровавшего их мира, а я начал рассказывать сказку о солнце. Я рассказываю сказку и одновременно рисую ее: на белом листе альбома рождаются фантастические образы: у золотой наковальни — два кузнеца-великана, из-под железных молотков рассыпаются серебряные искорки… Слушают дети сказку, очарованные волшебным миром, и кажется, что они боятся нарушить тишину, чтобы не рассеялось очарованье. Потом сразу засыпают вопросами: а что делают кузнецы-великаны ночью? Зачем Солнышку каждый раз новый венок? Куда деваются серебряные искорки — ведь сыпятся они на землю каждый день? Милые дети, обо всем этом я расскажу вам, у нас еще будет много времени, а сегодня я угощу вас виноградом. Ребята с нетерпением ожидают, пока корзина наполняется гроздьями. Раздаю по две веточки: одну советую съесть, а другую понести маме, пусть и она попробует ягод. Дети проявляют удивительную терпеливость: заворачивают гроздья в бумагу… Мы выходим из сказочного зеленого сумрака. Я говорю детям. — Завтра приходите перед вечером, в шесть часов. Не забудьте. Я вижу, детям не хочется уходить. Но они расходятся, прижимая к груди белые сверточки. Как бы мне хотелось знать, кто из них не донесет виноград домой! Но об этом спрашивать у ребят нельзя: если кто сам расскажет — будет хорошо… Вот и кончился первый день школы под голубым небом… В ту ночь мне снились серебряные солнечные искорки, а, проснувшись рано утром, я долго думал, что делать дальше. — Я не составлял детального плана: что и в какой день буду говорить детям, куда поведу их. Жизнь нашей школы развивалась из идеи, которая воодушевляла меня: ребенок по своей природе — пытливый исследователь, открыватель мира. И вместе с учителем он читает книгу природы, слушает ее музыку, рисует (ребята всегда с альбомами), слагает сказки, ходит в походы (в третьем месяце уже по 6 км в день), зимой работает в теплице, строит снежный город, создает библиотеку книжек-картинок. А разве можно забыть «Уголок мечты» в пещере с прочными, сухими стенками, где малыши две недели делали печку? А рассказы учителя о Родине, о дальних странах? А путешествия к труженикам-умельцам? И, конечно, заботы о стариках, одиноких. Осенью и весной мы часто ходили в гости к колхозному пасечнику дедушке Андрею. У старика не было семьи, одиночество — его большое горе. Дети почувствовали, что дедушка Андрей радуется каждому нашему посещению. Перед тем, как идти на пасеку, я советовал ребятам: понесем дедушке яблоки, виноград, сливы — он обрадуется; соберем полевые цветы — это будет для него радость. Сердца малышей становились все более чуткими к настроению, переживаниям, чувствам человека. Дети сами стали искать, какую радость можно принести старику. Однажды мы варили кашу в лесу. Сколько радостных переживаний приносит детям мгновенье, когда запылает костер. И вот как раз в эту минуту радости Варя задумчиво сказала: — А дедушка Андрей сейчас один. Дети решили поделиться радостью с дедушкой Андреем. «Понесем ему каши с салом…» — сказал Костя. Эти слова были встречены с восторгом. Малыши принесли столько каши, что вряд ли ее мог бы съесть самый голодный человек. На пасеке мы обедали еще раз — вместе с дедушкой».

Очень трудно остановиться, рассказывая об этом удивительном человеке и педагоге, Василии Александровиче Сухомлинском. В то же время не покидает ощущение, которое, наверное, испытывает альпинист, разложивший перед друзьями пачку фотографий с желанием передать величие гор и чистоту горного воздуха. Не скажешь лучше В.С.Высоцкого: «И только немного завидую тем, у которых вершина еще впереди». Поднимаясь в горы, запаситесь советами мудрого учителя и гуманиста, и вы увидите замечательную страну Детства.

А как же пропасти, снежные завалы? Их разве нет в горах? Мужественные люди о них молчат. Охотно впуская в свою педагогическую лабораторию, Сухомлинский почти никогда не писал о себе, о нападках на его педагогическую систему, о гонениях со стороны филистеров от науки. Он пишет, обращаясь к своим бывшим ученикам в книге с точным названием «Сердце отдаю детям»: «Пять лет я вел вас за руку, отдавал вам свое сердце. Были минуты, когда оно уставало. Когда в нем исчерпывались силы, я спешил к вам, дети». И лишь однажды, в послесловии к немецкому изданию книги «Сердце отдаю детям» Сухомлинский рассказал о страшном злодейском убийстве фашистами его молодой жены и младенца-сына. Незадолго до смерти он прислал письмо в журнал «Народное образование»: «…Состояние здоровья у меня сейчас такое, что через некоторое время два кусочка металла, оставшиеся у меня в груди от войны, продвинутся на несколько миллиметров к какому-то сосуду недалеко от сердца, и тогда — можете поверить, что я отношусь совершенно трезво к тому, что произойдет тогда, но все-таки было бы лучше, если бы об этом не знать заранее. К сожалению, я знаю об этом, знаю от врача. Операции новой делать нельзя — сердце не выдержит. За время, отпущенное мне этими небольшими осколками, я хочу сделать как можно больше. Буду трудиться изо всех сил, чтобы закончить самое главное — несколько неоконченных книг…»